Стихотворения

Если бы я захотел все эти сказки из Луция и Овидия истолковать применительно к любовной страсти и природе наших душ, мне недостало бы ни месячного оборота луны, ни годового оборота солнца. Весь мир (там, где мы его видим во всей красе) любовью рожден и завершен и пребудет назначенное Творцом своим время. Любовью города и государства начинались, стоят и будут укрепляться. Союз Неба и Земли в их взаимной любви таков, что поэты придумали браки богов и богинь, (которые Аристотель называет активными и пассивными силами). Ибо ούκουν αεί πολλά ψεύδονται αοιδοί, не всегда много лгут певцы. Среди этих сил, пишет Аристотель, есть некое тайное влечение, которое он назвал лишенностью и положил третьим началом природы. Отсюда эти частые о любви в человеческих пирушках, собраниях и сообществах беседы, отсюда эти шутки и остроты, анекдоты и прибаутки и россказни о различных удивительных случаях в любви, отсюда эти свадебные и брачные песни, отсюда это согласие голосов и гармония музыкальных инструментов. Что припомню о военных играх, плясках, хороводах, тайных знаках и встречах взглядов, — все ведет к тому, чтобы стать приманкою и началом любви, благодаря чему создается некая общность духов и душ.

Потому и неудивительно, если в этом сильнейшем природном чувстве некоторые начинают терять рассудок и сходят с ума. Ибо худшее всегда, говорят, соединено с лучшим, и из одного и того же цветка пчела высасывает и собирает мед, а паук — яд. Я хотел бы, чтобы это было сказано для наших жаб египетских, которым я предлагаю почитать священные книги и весь hummas, πεντάτευχον, т. е. Пятикнижие Моисеево, где мы читаем, что вся земля наполнена и разделена между народами благодаря распространению любви. А что пишут и поют удивительные истории èsrîm w^eârbàh Sir hasîrîm ester rüt m^elachîm jüdît, т. e. 24 священных книги, Песнь песней, Эсфирь, Руфь, Царств, Юдифь, как не безумие и немощь нездоровой любви и страсти слепого сердца, которые заставили Давида и Соломона вовсе забыть о себе и своем достоинстве. Было бы долго мне вслед лучшим и надежнейшим историкам перечислять царей и мудрейших мужей Азии, Африки и Европы, — каким образом любовь завлекла их и опутала в свои сети. Итак, пусть удалятся эти крикуны и позволят нам писать, слушать, читать о любви; пусть они с божественным Иеронимом против Иовиана восхваляют безбрачие, а нам позволят читать «Шир-Гаширим», и пусть они знают, что мы следуем природе, когда пишем, как все живущее желает и стремится расплодиться и тем самым причаститься вечности, что в высшей степени божественно. Пусть живут по своему обычаю те, кто себя приговорили к целомудрию, бедности и священнослужительству, оскопив себя ради Христа. Мы же будем из числа тех, о которых греческая пословица говорит: Φιλήσει δ σοφός καί δυσθανατήσει ό άφραδής; т. е.: «Мудрый будет любить, глупый же мучиться»; и опять же в Священном писании: «Поэтому пусть оставит человек отца и мать свою и прилепится» и т. д.