Стихотворения

19 октября 1996 года

Осенний день, особый день —
былого дня неточный слепок.
Разор дерев, разор людей
так ярки, словно напоследок.

Опальный Пасынок аллей,

на площадь сосланный Страстну́ю, —
суров. Вблизи — младой атлет
вкушает вывеску съестную.

Живая проголодь права́.

Книгочий изнурён тоскою.
Я неприкаянно брела,
бульвару подчинясь Тверскому.

Гостинцем выпечки летел

лист, павший с клёна, с жара-пыла.
Не восхвалить ли мой Лицей?
В нём столько молодости было!

Останется сей храм наук,

наполненный гурьбой задорной,
из страшных герценовских мук
последнею и смехотворной.

Здесь неокрепшие умы

такой воспитывал Куницын,
что пасмурный румянец мглы
льнул метой оспы к юным лицам.

Предсмертный огнь окна светил,

и Переделкинский изгнанник
простил ученикам своим
измены роковой экзамен.

Где мальчик, чей триумф-провал

услужливо в погибель вырос?
Такую подлость затевал,
а малости вина — не вынес.

Совпали мы во дне земном,

одной питаемые кашей,
одним пытаемые злом,
чьё лакомство снесёт не каждый.

Поверженный в забытый прах,

Сибири свежий уроженец,
ты простодушной жертвой пал
чужих веленьиц и решеньиц.

Прости меня, за то прости,

что уцелела я невольно,
что я весьма или почти
жива и пред тобой виновна.

Наставник вздоров и забав —

ухмылка пасти нездоровой,
чьему железу — по зубам
нетвёрдый твой орех кедровый.

Нас нянчили надзор и сыск,

и в том я праведно виновна,
что, восприняв ученья смысл,
я упаслась от гувернёра.

Заблудший недоученик,

я, самодельно и вслепую,
во лбу желала учинить
пядь своедумную седьмую.

За это — в близкий час ночной

перо поведает странице,
как грустно был проведан мной
страдалец, погребённый в Ницце.

Надпись на книге: 19 октября