Стихотворения (1927)

Вопит
          за границей
                             газетный рой,
что летчик Линдберг —
                                      герой!
Бездельник!
                    Из Нью-Йорка
                                          в Париж
перелетел на пари.
Кто поверит?
                     Какие дети?
Где у него свидетель?
Я лично,
              не будучи вовсе дитем,
не верю этой мороке.
Должно быть,
                      летел
                                коротким путем
да и отдыхал по дороге.
И вот
         за какой-то там перелет
венками голову кроют.
Горячие люди!
                        А русские —
                                             лед,
нельзя развернуться герою.
А в нашем Союзе,
                            если поскресть,
почище герои есть.
Возьмем Иванова.
                             Герой Вхутемаса.
Я
   этим пари покорен:
он съел
             в течение
                             получаса
пять фунтов макарон!
Пари без мошенства:
                                  сиди и жри!
А сверху
              стоит жюри.
Когда он
              устал
                       от работы упорной
и ропот
            в кишке
                         начался,
жюри
         стояло…
                       у дверей уборной
добрых
            полчаса.
Уже
      Иванов
                  в сомненье скорбит:
победа и честь —
                             или крах?
Вылазят глаза у него из орбит,
и страшен
                 рожи
                         распухший вид —
горит,
          как солнце в горах.
Минута…
               Скорей!
                           Замирает зал…
Герой
          губою одной
последние
                 две макароны
                                       всосал
и хлопнул
                ложкой
                           о дно.
«Ура!» — орут
                       и север
                                   и юг.
Пришли
             представители прессы.
Снимают,
               рисуют,
                            берут интервью,
на пузо
            ставят компрессы.
«Ура!»
           Победил российский спорт,
на вуз
          не навел конфуза…
И каплет
              на пол
                         кровавый пот
с его трудового
                         пуза.
Но я
       хладнокровен к радости их.
Не разделяю пыл.
Что может вырасти
                               из вот таких?
Пьянчуги,
                обжоры, попы?
А если
           в тебе
                     азартная страсть,
ее
    не к жратве вороти —
возьми на пари
                         и перекрась
пяток
         рабочих квартир.
Не лопнешь ты
                        и не треснешь.
Полезнее
               и интересней ж!
А то
       и вуз
                разложится весь,
с героем обжорки цацкаясь.
Пора
        из наших вузов известь
такие нравы
                   бурсацкие.

2. ОГРОМНЫЕ МЕЛОЧИ

Не думай,
                что всё,
                            чем живет Вхутемас,
проходит,
               бездарностью тмясь.
Бывало,
             сюда
                     в общежитие ткнись —
ноги
       окурки ме́сят,
висит паутина
                       и вверх
                                   и вниз…
Приди,
           посмотри
                          и повесься!
А тут еще
                плохие корма́ —
есенинский стих
                           и водка
и неудавшийся роман
с первой вертлявой молодкой.
И вот
         ячейка ЛКСМ,
пройдя
           по этому омуту,
объявляет
                 по вузу
                             всем —
конкурс
            на лучшую комнату.
Помыли полы,
                       и скатерть на стол —
и дом
         постепенно о́жил,
и стало
            «самоубийства гнездо»
радостью молодежи.

Боритесь
               за чистый стол и стул!
Товарищи,
                 больше попыток
ввести
           электричество и чистоту
в безрадостность нашего быта!

СЛАВЯНСКИЙ ВОПРОС-ТО РЕШАЕТСЯ ПРОСТО

Крамарж, вождь чехословацкой Народной партии (фашистов) — главный враг признания СССР.