Сам ушедший сумасшедшийБыл бежавший пострадавшийЯ вам дам небес долинуПальму локон и маслинуПусть и ветер там гуляетВиноградник распушаетВиноградник становится толст и рыжИз него выбегает стрижИ показывается хмурое лицоПозже — другое. В конце концовИ третье выходит из глубиныНевзрачные руки. Белые штаныМутнеет. и вечер уж близкоОт солнца осталось чуть-чуть дискаСкрипнула бочка — воду привезлиМожет быть рядом — может вдалиИ кто это слышал — ты или я?А может преданьем богата семья?И там где раскатистые просторыБыли пустые зеленые горыИ добровольно в этих горахЖивал только ветер. и жил только страхА я по земле никогда не ходилПрекрасную дружбу с тобой не водил
Я не забыл своих юности дней…
Я не забыл своих юности днейМаленьких дев и усталых конейО Украина! О поле!В тысячеглазых предутренних снахТы говорила присутствует страхЧто ж! говори поневоле…Я не забыл своих юности днейХарьковски-скроенных старых полейПеред дождем пробежалоЭто животное серой травойНебо! — великое небо — постой!…шпаги плаща и кинжала…Я ли виновен что вишня цвелаЧто похоронной процессия шлаРадость! О радость познанья!Я Ливингстона украдкой читалЗа англичанином молча шагал«Бой! повторите заданье!..»А Александры Васильевны гробТихо тогда выносилиМама мне книгу подсунула чтобСын не увидел бы смерти в лобСколько напрасных усилий!О Украина в смертельном дождеЯ все мечтаю на руки к тебеНекогда молча вернутьсяСын лицезреющий матери глазО разве будет причудливый часРазве опять окунуться?
Вот хожу я по берегу моря — холмистое чрево бугрится…