Вы знакомы с красотою Той корчмы, Где пред троицей святою Спали мы. Мы в корчме — в ней мрачность та же, Пыль и мох, Пол избит, а стены в саже, Воздух плох; Слишком душен, для дыханья Нездоров; Сверх того здесь дом собранья Комаров. Их здесь много, очень много: Чу, жужжат! А народ сей долгоногой Людям рад; Он живет лишь кровопийством. Мы за всех Стали мстить ему убийством: То не грех! Но что пользы? Все осталось Много их, И заснуть нам не досталось Ни на миг. Счастлив, кому судьбина Определила сон Под кровом балдахина; Как тих, спокоен он! Комар не блокирует Его ушей и щек, Он с мошкой не воюет; А наш — несносный рок! Ах! мы… Что было с нами, Читайте: ваш пиит С закрытыми глазами На ложе сна лежит… Вдруг писк, неугомонной Комар ко мне летит — Пищит… умолк… пищит… Вот будто сел… все спит — И я рукою сонной Ловлю его, ловлю… Хоть как, так увернется! Опять пищит и вьется… И я — опять не сплю! Когда б я был не скован Мирскою суетой, И больше образован Ученостью прямой, — Клянусь самими вами, Клянуся небесами, Я б написать готов, Иль прозой, иль стихами, Geschichte комаров — Не ученик педантов, Огромных фолиантов Не стал бы сочинять, Не стал бы измерять Комарий хобот, ноги; Но, ритор неубогий, В истории моей Я описал бы живо: Их дух браннолюбивой, Вражду против людей, Отважность их полета, Увертливость в боях И спящих тайный страх; Я б разбудил для света Из сумрака веков Героев-комаров. (У них героев тучи, Сам Лафонтен сказал, Что даже лев могучий Пред комаром упал!) И в славном переплете, У дам, на туалете, Лежал бы томик мой; И летом, в час досужной, В своей беседе дружной, В саду, в тени густой, Они б меня читали И часто награждали Улыбкой иль слезой.