Стихотворения и поэмы

В поминовенный день я не приду, отец,
Туда, где мертвые оставлены живыми;
Враждебно место мне и страшен мне мертвец,
И Бога твоего я потеряла имя.

На непокрытый пол, без обуви, согбен,
Не сядет с нами гость как для молитвы надо.
Мужчины в доме нет, и как велит закон,
В знак траура никто не совершит обряда.

Но в зеркале моем тебя я узнаю, —
Не тень бескрылую нездешнего предела, —
Родную кровь, отец, живую плоть твою,
И ты живешь во мне, душа моя и тело.

Бессмертен ты во мне: я сыну передам
Усмешку, голос, взгляд, ресниц густые тени,
И глаз косой разрез, что переходит к нам
От матери твоей, от дальних поколений.

<16 февраля—6 марта 1921>

«Я не могу терпеть младенца Иисуса…»

Я не могу терпеть младенца Иисуса,
С толпой его святых, убогих и калек, —
Прибежище старух, оплот ханжи и труса,
На плоском образе влачащего свой век.

У Бога моего есть имена получше,
И имя, что никто произнести не мог,
И он несправедлив, Единый, Всемогущий.
Пристрастен и суров, как Всемогущий Бог.

На языке чужом Его неловко славлю,
Лишившего меня наследственной земли
За грех отцов моих тысячелетне давний.
Господь Израиля, припомни и внемли!

Я кровью связана не с этим желто-русым
Чужим подкидышем, распятым на кресте.
С Тобою, Саваоф, — не с бедным Иисусом
Мой предок, патриарх, боролся в темноте.

И сыну моему, рожденному в России,
Ты подтвердишь, Господь, заветный договор:
Для нас, нетерпящих пришествие Мессии,
Подделанное тем, среди Ливанских гор.

<13 октября 1920>

Шейлок

Пусть именем твоим гнушаются, Шейлок!
Пусть сманит дочь твою гуляка венецьянец!
Звон битого стекла и взломанный замок.
И дочь и золото! Червонцев звонкий танец…

На сцене христиан накрашенный актер
Пускай изобразит в потеху галерее
Твоих седых волос неслыханный позор
И рукоплещет смерд мучениям злодея —

Мы знаем точный вес, мы твердо помним счет;
Мы научаемся, когда нас научают.
Когда вы бьете нас, кровь разве не идет?
И разве мы не мстим, когда нас оскорбляют?

<9 декабря 1920>

«Досыта не могу, дитя…»

Досыта не могу, дитя,
Насытить алчущие губы.
Нет, не могу поверить я,
Что каждый день не день сугубый.

Все мимо. Длится только стих;
И тот, уже чужой, сверкает.
Я чувствую, из рук моих
Песок мгновений вытекает.

Боюсь и трепещу любя:
Минуте каждой жадно внемлю.
Мне страшно думать, что тебя
Уложат в ящик, скроют в землю.

От человечьего жилища
На отдаленное кладбище
Ведет поспешная стезя:
Быть мертвым средь живых нельзя.

<23 сентября 1920. 12-ая Рота >

Только в словах

«Только в снах еще ты настоящий…»