Стихотворения и поэмы

Только в снах еще ты настоящий,
Только в скудных и таких коротких…
Две луны сияют в синей чаще,
Ветер с моря в белых папильотках.

Было ли когда-нибудь такое

Опьяняющее дух волненье —
В беспокойно сладостном покое
Чувствую твое прикосновенье.

Милый — ты, но кто мне скажет, кто ты,

Что за город здесь, и как я знаю
Этот дом и сад, и там, у поворота,
Белых птиц взлетающую стаю…

<Сентябрь 1919>

Ревность

Ты спишь утомленный, чужой и красивый;
Ты крепкие видишь и теплые сны.
В холодном стекле на снегу переливы
Огромной, ущербной и красной луны.

Над сердцем любовника, злая подруга,

Ревниво я бодрствую ночь напролет.
Наушница злобная, зимняя вьюга
Враждебные, древние песни поет.

Ты дар драгоценный, мне отданный Богом,

Ты стал безраздельным владеньем моим, —
Но ты мне изменишь за этим порогом
Улыбкой, и взглядом, и телом твоим.

И где-то живет, и смеется, и дышит,

И как я еще не убила ее —
Другая, чужая, что зов твой услышит,
И с кем ты обманешь безумство мое.

<Декабрь 1919>

«За окном ночного бара…»

За окном ночного бара
Яркий свет калильных дуг.
За ночной, ночная пара…
Жизнь иная, тесный круг.

Дня не будет, будут ночи.

Ты узнаешь — жизнь проста;
Подрисованные очи,
Воспаленные уста.

Что, скажи, случилось с нами —

Иль любовь водила нас
С черно-синими кругами
У блестящих, светлых глаз?

И тебя она, любимый,

Приведет, как увела,
Сквозь прозрачный призрак дыма
В створчатые зеркала.

<8 декабря 1920 — 20 января 1921 >

«Широкий двор порос травой…»

Широкий двор порос травой,
Белёная стена,
У двери дремлет часовой,
Безделье, тишина.

Пылает солнце в вышине.

Унынье летних дней;
И свет на каменной стене
Горит еще больней.

Когда же вечер снизойдет

На зелень черепиц
И легких ласточек полет
Мелькнет в тени бойниц, —

Какой-нибудь споет солдат,

Обиженный судьбой,
О том, что нет пути назад
Для нас, для нас с тобой.

<9 июля 1920. Поезд Детское Село — Петроград>

«Мы научаемся любить…»

Мы научаемся любить
Мучительно и неумело.
Так и слепые, может быть,
Чужое осязают тело.

Так просто кажется сперва

Губами жарких губ коснуться;
Но равнодушные слова
Внезапной тяжестью сорвутся,

И будет первый из людей

В ожившей глине создан снова,
И задрожит в руке твоей
Первоначальной жизнью слово.

И для тебя настанет срок

Веселой, горестной науки —
Неповторяемый урок
Любви, и боли, и разлуки.

<27 декабря 1920>

«Ты с холодностью мартовского льда…»

Александре Векслер