Стихотворения и поэмы

Охотницей окликнуты подруги;
Умчался лесом пестрый хоровод…
Что ж ты стоишь, о нимфа, в тесном круге?
Псы заливаются — вперед, вперед!

Не девушкой причудливой и ломкой,

С ключом иль чашей в сложенных руках, —
Ты мне предстала в этот вечер громко
С улыбкою на стиснутых губах.

Был Петербург там, за фронтоном залы…

Ноябрь, Фонтанка, черная вода…
Ты или я так медленно сказала:
«Ты закатилась, тонкая звезда!»

Я не люблю той скованной улыбки,

Сияния еще девичьих глаз.
«Песнь торжествующей…» еще играют скрипки.
«Песнь торжествующей…» в ее последний раз…

<26 ноября 1920>

«На зеленой горке я построю дом…»

На зеленой горке я построю дом
С маленькою дверью и большим окном.
На зеленой горке там я буду жить.
Будут в воскресенье гости приходить.
Беленькая киска, жук и воробей
Утром постучаться у моих дверей.
Заварю я чаю, напеку котлет,
Дорогие гости — вот и мой обед.
Только нет стаканов, да и негде взять, —
Из большой тарелки будем чай хлебать.

<1920>

ПОД КАМЕННЫМ ДОЖДЕМ. 1921–1923

I

«Что Талия, Евтерпа, Мельпомена?..»

Что Талия, Евтерпа, Мельпомена?
Нам зрелища готовит Дух Восстаний.
Покуда не свершится Перемена,
Ни масок, ни котурнов, ни ристаний!

На улицы! По камням и асфальту

Тяжелые грохочут фигуранты.
Нам предстоит рекорд смертельных сальто!
Здесь Революция! Играйте, музыканты!

Для празднества не пожалеем свечки,

Зажжем дворцы, как мириады плошек,
Чтоб пулеметы били без осечки,
Чтоб щелкали чугунные ладоши!

А ты тверди вполголоса, негромко,

Свидетельства о баснословной были,
Чтобы сказали мудрые потомки:
«Не видели! Не слышали! Но были!»

< 15 октября 1922>

«Одни роптали, плакали другие…»

Одни роптали, плакали другие,
Закрыв лицо, по каменным церквам…
Но, старый Бог смиреннейшей России, —
Он предал вас. Он не явился вам.

Так некогда, на берегу Днепра

Священный истукан вы призывали втуне,
И, гневные, пророчили: — Пора!
Пора быть чуду! Выдыбай, Перуне!

<26 марта 1922>

Петербург

1. «Что крыльев бабочки трепещущую сеть…»

Что крыльев бабочки трепещущую сеть,
К бумажному листу насильно пригвожденной, —
Так сердце города ты можешь рассмотреть
Под смертным острием иглы позолоченной.

А там безмолвие кричит на площадях

Гортанью сдавленной и ртом обледенелым;
За сломанной стеной там стражу держит страх,
В звериной шкуре, с человечьим телом…

Пусть ветер повлечет по улицам пустым,

Пусть покружит тебя по мерзлым перекресткам,
Чтоб ты насытился и опьянился им,
Дыханьем полюса и ночи смертоносным!

И остановишься, и будешь неживой,

Обрушишься, как труп, стремительно и сразу,
Когда из темноты, внезапно, за тобой
Покажется ревя прожектор одноглазый.