Стихотворения и поэмы

Бьет барабан сухой и гулкий.
Играет медь, идут полки.
Бьет барабан сухой и гулкий.
Слагаем нежные стихи.

Играет медь, идут полки

Стремительно, неудержимы.
Слагаем нежные стихи,
Для нас слетают серафимы.

Стремительно, неудержимы,

Пройдут над царственной Невой.
Для нас слетают серафимы
Под звуки арфы золотой.

Пройдут над царственной Невой,

По улицам пустым и звонким.
Под звуки арфы золотой
Поэт становится ребенком.

По улицам пустым и звонким

Их беспокойный рок влечет.
Поэт становится ребенком,
И время замедляет счет.

Их беспокойный рок влечет

По площадям, по переулкам.
И время замедляет счет.
Бьет барабан сухой и гулкий.

<1 мая 1920>

Философу

А<арону> Штейнбергу

В турнирах слова опытный игрок,
Он знает силу шахматного хода.
В нем талмудистов славная порода
И жив германской мудрости урок.

Он времени познал последний срок

По Книге Бытия, из темных книг Исхода.
Он после бурь семнадцатого года —
Последний метафизики пророк.

Но у людей иные есть уставы,

Восторги мысли и утехи славы
Не могут заменить любовный яд,
И он, как мы, томится сладкой мукой
И ждет случайности, и верною порукой —
Двух карих глаз смиренно дерзкий взгляд.

<23 июня 1920>

«Как репейник зеленый и цепкий…»

Как репейник зеленый и цепкий,
Эти малые детские руки…
И дрожит на ладони моей
Неразумное детское сердце.
Это кровь моя в нем стучит
И мое прижимается тело,
Чтобы сблизиться, слиться, стесниться,
Чтобы сделаться, снова, одним.
И за трепет доверчивых рук
И за тоненький, ласковый лепет,
Не подумав, — отдам навсегда
Все, что было когда-то моим
На моей ненаглядной земле:
Я отдам — мои ранние утра,
Я отдам — мои белые ночи,
Июльский полдень в сосновом лесу,
Где курится тяжелая хвоя,
Где клонятся сами колени,
А рука горяча и суха…
Я отдам — переулки в Париже,
Низкой Шельды — широкий разлив…
И надежду на встречу с тобою,
И ее, — я отдам, наконец.
Буду нищей слепой и старухой,
Но счастливой, счастливой, счастливой
И спокойной, как первая мать.

<Июль 1920 >

«Сменяются дни и проходят года…»

Сменяются дни и проходят года,
И с каждою ночью все ближе беда
Над этим отверженным краем.
Сменяются дни и проходят года,
И мы ко всему привыкаем.

<22 июля 1920. Дорога между Средней Рогаткой и Петроградом>

Той же о том же

Александре Векслер