Не в сказках Андерсена мы, —Любовь двух сахарных коврижек —Нет, это было в дни зимыВ далеком, дорогом Париже.Когда ты будешь умиратьВо сне, в бреду, в томленье страшном, —Приду я, чтобы рассказатьТебе о милом, о тогдашнем.И кедр распустится в саду,Мы на балкон откроем двериИ будем слушать, как в адуКричат прикованные звери.И в темной комнате вдвоем,Как в сказке маленькие дети,Мы вместе вновь переживемЛюбовь, единую на свете.Как лава охладеет кровь,Душа застынет тонкой коркой,Но вот, останется любовьВо мне миндалиною горькой.<3 марта 1921>
«Скуластая рожа, раскосый глаз…»
Скуластая рожа, раскосый глаз,Надвинута шапка в самый раз.Звезда на шапке, а в небе крест, —Не верю я Богу здешних мест.На взморье пушки… Ты слышишь гарь, —Петух червонный, законный царь.Худая по ветру, босая шинель,А ветер древний, стара метель.Безлюден город, повсюду снег.Один на дозоре стоит печенег.<10–12 марта 1921>
Сплин
Что ж из того, что он меня любил?Любовь прошедшая, — взгляни, какая малость.И снова вот она, смертельная усталость,И снова надо жить до истощенья сил.Как долго надо жить? Завязка и развязка.Без перерыва жить, — зима, весна, зима…Не остановишься и не сойдешь с ума,А между тем, ведь сердцу нет указки.Ах, если бы не сон, приятель волоокий,От счастья, от любви, от близкой и далекой,К покою верно уводящий нас.Мне, кажется, благословен трехкратноТот, кто, Сознание, похерит твой проклятыйБожественный и вездесущий глаз.<18 марта 1921>
На Васильевском острове
На Васильевском острове гул стоит,Дребезжат, дрожат стекла в Гавани,А в Кронштадте пушки бухают.Над Невой воронье кругом кружит…Отощало око, воронье, за зиму;Стали люди и сами падаль есть.Где бы клюнуть мясца человечьего?На проспекте отряд собирается.Отряд на проспекте собирается,По панели винтовки звякают.Стороною обходят прохожие:Кто не глядя пройдет, нахмурившись,Кто, скрывая смешок, остановится,Кто негромко вымолвит: «Бедные…Молодые какие, на смерть идут!»А пройдет старуха — перекрестится.А пройдет, — перекрестится, старая,Перекрестится, оборотится, —Станет щурить глаза слеповатые,Не узнает ли сына Васеньку,Не его ли стоят товарищи?Постоит, посмотрит, махнет рукой,Видно, плохи глаза старушечьи.И домой потрусит на Васильевский.И домой придет, опечалится.И не знает того, что сквозь мокрый снег,Через талый лед, сквозь огонь и смертьПробирается цепь солдатская.Проберется сын ее невредим,Пронесет безрассудную голову.Не возьмет его ни страх, ни смерть.Крепче смерти тело горячее!<25 марта 1921>