Забытье исцеленью равнялосьИ — пришло… К вечереющей высиПо тропинке Нино поднималась,Под горой расстилался Тбилиси.Без креста из лозы винограднойШла она — воплощенье печали,Овевал ее ветер прохладный,Листья, с вишен слетая, встречали.Плющ разросся, плиту обнимая,—Здесь бы впору пернатым гнездиться!Что она говорила, живая,Чем пришла с неживым поделиться?Листья падали, тень наползала,Уступала Мтацминда захвату —Обреченно гора остывала,Склонов жар отдавая закату,Пал туман на владения тени…Плющ могильный Нино приласкала.Преклонив перед мужем колени,Что ему по-грузински сказала,Что поведала, в чем укорила?Был в Гандже тихий голос не слышен,Только солнце на миг озарилоСад с последними каплями вишен…Сон растаял к досаде больного,Явь и жар подступили к постели,Но присутствие жара иногоОщутил он в измученном теле,Он подумал: «Что слава земная?Дай, Мтацминда, мне место на склоне,Там, где плющ и свеча восковая,Я усну у тебя на ладони,Пусть Нино приведет на закатеКатину в одеянии вдовьем.О, достоин ли я благодати —Слез ее над моим изголовьем?»
Всё было синим в этом сне
Всё было синим в этом сне:И липа у ворот, и храм,Я на лазоревом конеХотел подняться к облакам,Я слышал зов, но конь стоял,И я стегнуть его не мог,И синий вечер наступал,И путь лежал еще далек.Я не пошел молиться в храм,Мне липа тени не дала.Прильнула скорбь к моим губам,Дыханьем сердце обожгла,Я дальше брел, в груди больнойНеся губительный ожог,Лазурный омут надо мнойСиял, спокоен и высок,Он звал, но я взлететь не смел —Коня давно со мною нет.Со старой липы лист слетел.Мой сон утратил синий цвет.
Последняя ночь
Постель? Или жизни и смерти весы?Безводным колодцем ганджинская мглаКазалась больному… Тянулись часы,Тетрадка ладонь ослабевшую жгла.За медом пчела прилетела к душе —Напрасно, ей нечего было собрать…Пустыня, шурша, подступала к Гандже,С деревьев листва поспешала слетать.Глухое безмолвье царило вокруг,Зияла гнетущая пропасть окна.Пастушья собака залаяла вдруг,Но лаем своим поперхнулась она.Луна непохожа была на луну —Лучом, словно когтем, царапала грудь…Но колокол храма разбил тишину.Мерани! Еще не закончился путь!В верийском саду над туманной рекойГлядел он парому отплывшему вслед,И новые строки рождались для той,Что ворона камнем спугнула… Но нет —К больному в постель этот камень упал,Зажат он в руке, как пустой кошелек.С чинары серьгу ветер смерти сорвал…Как горный родник безнадежно далек!