Стихотворения и поэмы

Степь от Приуралья тянется угрюмо,
Словно это море спит, окаменев.
Двести верст проедешь, а не слышно шума,
Только ветер с юга плачет нараспев.
По степям широким пролетят станицы
Над озерной гладью, над обрывом рек,
Низкий дом над кручей озарит зарница —
И опять по склонам тает желтый снег.
А станицам были имена от веку
По победам русским в дни былой войны,
Там была и Лейпцигская — с мостом через реку,
С улицей широкой, что прямей струны.
Казаки прозвали ту станицу Липцы,
Посадили липы, — на широкий двор
Прилетали часто аисты-счастливцы
Отдохнуть немного — и опять в простор.
В Липцы гнал Синицын коня вороного,
Но не Берест в думах: старое крыльцо,
Словно из тумана, выплывает снова…

Платок оренбургский, милое лицо…

«Варенька, Варвара, нет по Приуралью
Ни одной казачки с черною косой,
Что прошлась бы лебедью, накрываясь шалью,
Как проходишь в праздники ты по мостовой.
Как взглянул я с юности в те глаза глубокие,
Как увидел отроком ту голубизну, —
Стала ты мерещиться в ночи одинокие,
Юность мою горькую степью расплеснув.

Годы невозвратные — годы стародавние,

Нынче вспоминается тихий дом со ставнями
И обрыв заброшенный, за обрывом — озеро.
В осень позабытую рано подморозило,
Озеро покрыло пеленою белой
С Пьяного Баксая до Луки Горелой.

Ты, смеясь, промолвила, что мне не осмелиться

По ледку хрустящему в раннем сентябре
Проскакать до берега, где плясунья-мельница
Крыльями расхлопалась на седой заре.

Я коня любимого потрепал по холке,

Сразу, не подумавши, дал я шенкеля,
В синем зорном отсвете запылали колки,
Плача, под копытами проплыла земля.

Вдруг у самой мельницы лед сломался…

                                                                      Милая…
Утопил я в проруби своего коня…
Сквозь тот лед убористый выгребая с силою,
Я услышал издали: ты зовешь меня…

Чтобы вместе видеть прикаспийских чаек,

Чтобы вместе вечером наши песни петь,
От отца бежали мы на зеленый Яик.
Там тянул по плавням я севрюжью сеть.

Но настало время — и гроза-разлука

Развела негаданно, разлучила нас.
Голову кудрявую боль моя и мука
Серебром посыпали в тот вечерний час.

Ты вернулась в Липцы, а я на Карпаты

Вместе с новобранцами поскакал тогда.
Где ж друзья-товарищи?
                                         Падают солдаты…
Под копытом выжалась из камней вода…

Варенька, Варвара… Где живешь ты ныне?

Так же ль реет в Липцах полушалок твой?
Так ли, как и прежде, скачет конь по льдине,
Где тряхнул я в юности русой головой?
Как услышишь топот, выйди, пригорюнься,
Это я, Варвара, снова прискакал,
По приказу нашего командарма Фрунзе
Все полки казачьи перешли Урал…»

Небо разноцветное отпылавшей осени…

Словно память юности, за холмом встает
Старый клен с подпоркою… На кривой искосине
Кто-то, призадумавшись, медленно поет.

Вдруг из-за пригорка, рядом вырастая,

Вышел дед станичник — голубой лампас…
«Кто такой?»
— «Приезжий».
— «Из какого края?»
— «Я — Егор Синицын».
— «Не похож на вас».
— «Мы с тобой соседи».
— «Что-то мне не помнится…»
— «Вареньку Еланову знаешь, дед Орел?»
— «Ты ль это, Егорушка?
Тетушка покойница
Все глаза проплакала,
Как овес отцвел…
Ты теперь откудова?»
— «Из Москвы, из города…»
— «Стало быть, вернулся в староотчий край,—
Дед промолвил весело, усмехнувшись в бороду,
И прибавил ласково: —
Что же, руку дай…»

— «Дед Орел, —

Задумчиво говорит Синицын, —
Как живете нынче вы?»
— «Что ж, не знаешь сам?
Жить хотят по-новому старые станицы:
Кулачье — за белых,
Мы — к большевикам…
Ты-то большевик ли?»

— «Большевик».

— «Понятно,
Оттого фуражка с красною звездой…
Ты надолго в Липцы?»
— «Нынче же обратно,
Может, завтра утром вновь начнется бой».
— «По какому делу?»
— «Вспомнил дни былые,
Вас решил проведать — так ли всё сбылось?..»

По степи телегу мчали кони злые,

Приближался быстро мерный скрип колес.

На телеге этой казаки в попонах,

Словно в черных бурках, в бочке — самогон,
Старший на Синицына смотрит удивленно…

Подбегают с шашками с четырех сторон…

Рот заткнули тряпкой, закрутили руки,
Бурку разорвали, в Липцы повезли…

Встретил неприветливо после лет разлуки

Край отцов прославленный…
                                                Тлели ковыли…