Стихотворения и поэмы

В бане темной — печка да булыжник в копоти,
Подголовье низкое и поло́к сырой,
Голоса доносятся… будто кто-то шепотом
Говорит за этою грязною стеной.
Связанные руки уронил Синицын,
За окошком слышится чей-то пьяный бас…

«Вот она, угрюмая, тесная темница,

Видно, наступает мой последний час…
Не боюся смерти я — жаль, недолю старую
Вновь враги припомнили, разлучив с Варварою;
Оттого-то сердцу нынче тяжело,
Что любовь заветную снегом замело.
То, что, в дружбе ныне и в любви изверясь,
Не в бою открытом на врагов пойду,
Что подаст команду им изменник Берест
И лицом навстречу сразу упаду…
Бересту ли ныне боевое счастье,
Словно другу верному, стало бы служить?
Может он по степи проскакать в ненастье,
С кулаками пьяными ночью водку пить;
Может без раздумья с чертом подружиться
И продать немедля, не поднявши век;
Может он с барышником целый день рядиться,
Промыслом позорным не гнушаясь ввек;
Может он в разведке иль с ночным дозором
Зарубить хоть брата, не проливши слез;
Из-за перелеска, подокравшись вором,
Налететь негаданно на чужой обоз;
С девкою распутной в кабаке солдатском
Песни петь и бражничать, позабыв про бой,—
Но ему ли славиться в том краю казацком,
Вылетев на промысел с пьяною ордой?»

Так сидит Синицын на скамье убогой…

Караул сменился… Кто-то подошел
И шепнул украдкою:
«С дальнею дорогой…»
Он ответил медленно:
«Здравствуй, дед Орел.
Как пришел ты?
Что же смотрит караульный?»
— «Да храпит он рядом, пьяница разгульный.
Расскажу тебе я о печали старой,
Что случилась в Липцах, здесь, давным-давно:
На рассвете плакала бедная Варвара,
Ночью темной плакала, выглянув в окно.
Все-то ждет Синицына, ждет и не дождется.
Время миновалось, годы протекли…
Как-то поздним вечером — песня у колодца:
То с фронтов станичники с Берестом пришли.
В тот же поздний вечер Берест постучался
В низкое окошко, и сказал он ей,
Будто бы Синицын навсегда остался
На чужом просторе, средь чужих полей.
Будто вырос тополь над твоей могилой
В стороне далекой, в стороне унылой…
С той поры он к Варе зачастил, и вскоре
Все мы удивились, день настал такой, —
Хоть сушило Вареньку и томило горе,
Всё же стала осенью Бересту женой.
Ты бы взял бы Вареньку с Берестовым сыном,
Если бы такое в жизни довелось?»

— «Не о том я думаю… по родным долинам

Всюду мне мерещится чернь ее волос.
Только время кончилось — завтра утром вымоют
Кудри мои русые свежею водой…
Вижу, что обманута ты, моя любимая,
Знаю: приворожена ложью да бедой…
С Берестом же попросту…
Кто там будто топчется,
То ли просто шепчется за глухой стеной?»

Тут Орел задумался:

«Это, значит, обществом
Шли твои приятели…
Разговор с тобой…»

— «А охрана Береста?»

— «Спят они, наскучив;
Сам барышник рыжий ускакал в Миасс.
Вареньку увез он, всю в слезах горючих,
Обещал вернуться в твой последний час…»

— «Что ж, веди их…»

В баню
Входят осторожно
Пять друзей старинных — выстроились в круг,
Шашку с малым по́гибом вынувши из ножен,
Говорит Потапов — стародавний друг:

«Обманул нас Берест, заманил нас в Липцы,

Будто по приказу красных начал сбор.
Если будет надобно охранять станицы,
Мы с тобою в сечу поспешим, Егор!»

В бане тесной душно…

Или снится это?
Самокрутки чадные в духоте горят…
«В штаб мы вместе явимся ныне ж до рассвета,
На рысях мы вскорости поведем отряд…
Фрунзе — командарм наш, золотым оружьем
По приказу Ленина был он награжден,
Сам он из Пишпека, с казаками дружен,
И любого недруга побеждает он».