Стихотворения и поэмы

Ну что ж! Вот и осень. В саду нищета
Я в доме один, не считая кота.
   Нельзя удержаться от вздоха.
   Но в общем-то это не плохо.

Я утром подняться себя тороплю.

Гремлю у колодца и печку топлю.
   Пью чай и сажусь у окошка —
   авось, попишу хоть немножко.

Я честно сижу, не скупается мне.

Забавную сойку я вижу в окне.
   Листочек нечаянный вижу,
   слетающий в хвойную жижу.

Я вижу, как ветер вступает в игру,

и листья мотает и рвет на ветру,
   и дерево машет руками.
И кот мой, ища вдоль забора дыру,
   несется большими прыжками.

Я слышу, как дождь начинает идти:

как будто и нету другого пути —
   идет, спотыкаясь о крышу.
А время двенадцать уже без пяти,
   а я только вижу и слышу.

Я вижу, что ровно двенадцать уже,

я слышу, как чинят мотор в гараже. —
   Я в доме один, не считая
кота, что, конечно же, настороже,
но честно сидит на своем рубеже,
   другого кота поджидая.

Я тоже, как сказано, честно сижу —

и тоже минуту свою сторожу…

440. Лесная прогулка

Посмурнело в лесу,
выцветает березовый ситчик.
Я в берете несу
два наклона попутных лисичек.
Ради славы уже
я не рыщу, как в прежние годы.
Подаянья природы
достаются одной лишь душе.

Просветленный финал

после бури страстей и восторгов.
Я свое отстонал,
мох под соснами палкой исторкав.

Череда уже быть

милосерднее, выше, добрее.
Жить нельзя не старея —
просто надо любить как любить.

Ну какая ж беда, —

тихо радуюсь, идучи к дому.
Мир таким никогда
и присниться не мог молодому!
А с годами в строку
будто сам отливается сразу. —
Я крылатую фразу
из прогулки лесной извлеку.

Вот какие дела,

а слыву неудачником вроде.
Даль спокойно светла,
на последнем стою повороте.
Сколько б ни было дней,
с легким сердцем уйду восвояси. —
Наших всех разногласий
согласованность мира сильней.

441. Осенины

У нас в Комарове деревья
и осенью так же строги.
Слоняюсь на позднем пригреве
походкой вот этой строки.

Вдоль дачных линялых заборов,

вокруг нежилого жилья.
Сперва прохожу мимо Горов,
потом мимо Граниных я.

Вдоль детских пустующих дачек

брожу, на качелях сижу.
Попавшийся под ноги мячик
зачем-то в руках подержу.

Вдоль тихих веранд и участков

с надменной ненужностью мальв.
Ко мне почему-то неласков
барбосик по имени Ральф.

Но, Господи, что за попреки!

Той будки ахматовской страж,
скитаюсь на мертвом припеке,
собой довершая пейзаж!

Вослед журавлиной станице

гляжу, будто это навек…
Душа отвечает сторицей,
и жгучее солнце струится
из-под остывающих век.

442. «Трудно тинятся тени…»