Стихотворения и поэмы

Остановилось метро.
Воздушна повисла.
Стали автобусы.
Ни одного пассажира.
Город застыл, полумертв.
И только, вытянув дыма перо,
аэро над городом мчится к сияющей пропасти
и на вокзале
татакает пулемет.

Уже

у магазина Смитса и Верндта
висит афиша:
«Правительство свергнуто.
Исполнительный Комитет».

На площади Мира

четыре трамвая лежат.
Мимо витрины шляп
провели арестованных полицейских.

Ночь пришла.

По звездам
прожекторы тянутся,
и, гильзами выстреленными соря, –
уже! –
занимают радиостанцию
вооруженные слесаря.

Уже ревком

      добивает войну
и, дулом лоб кольнув,
уже говорят радисту:
         – А ну,
переведи волну.

«Маузера» у monsieur в висках:

– Давай-давай! –
Под надписью «Робот»
распределительная доска,
и тихо ворчит мотора утроба.

Товарищ

    в доску ткнул сгоряча, –
monsieur под маузером залихорадило.
– Не мешкать! –
       и вниз опущен рычаг,
управляющий Роботами по радио.

И на фронте,

      оступившись о траншею,
Робот мотнул
      пневматической шеей.
Широкие пальцы
      из никеля
скрючились…
     и сникли.

Будто кровь

  подобралась под угли –
прожектора
  потухли.

Заворчав

  глухой утробой,
будто заспанный –
стал отваливаться Робот
  на спину.

Замолчал на морде рупор,

  замотались хоботы,
повалились
  к лицам трупов Роботы.

Помутнела линза глаза,

  искривились челюсти,
и последний
  выдох газа
низом тонко стелется.

Их радиаторы стынут.

И стынут
с подбородками-ямочками винты.
И уже мы стоим
на сияющих спинах,
наворачиваем бинты.

Утро легло

  лиловатою тенью,
и солнечный блик
  по Роботу – вскользь…
И птица
  села ему на антенну,
и суслик
  в ухо вполз.

9