Стихотворения и поэмы

Расцветала снежная,
белая акация.
Утренняя спешная
шла эвакуация.

Разгоняли приставы

беспортошных с пристани.
В припортовой церкви
молились офицерики.

Умолили боженьку

службою и верою
железнодорожника
удавить на дереве.

«Вешал прокламацию?

Будешь проклинать ее.
За таку оказию
украшай акацию.

Красному воробушку

надевай веревочку
на царя и родину,
наше сковородие!»

И суда военные

зашумели пеною,
задымили хрупкими
трубами и трубками.

Днем и ночью целою

ждали власти граждане.
В городе – ни белые,
в городе – ни красные.

Но до утра серого

у сырого дерева,
темного, сторукого,
плакала старуха:

«Вырос ты удаленек,

стал теперь удавленник.
Ноги обняла бы я,
не достану – слабая…

Обняла бы ноги я,

да они высокие.
Ох, я, одинокая,
старая да ссохлая!..»

А в ворота города

залетали красные,
раскрывали вороты,
от походов грязные…

И от ветров дальних

тронулся удавленник,
будто думал тронуться
навстречу к буденновцам.

1927

Ярмарочная *

1

С песнею гуляю
  от Москвы до Баку́,
сумочку ременную
  ношу на боку.

Старую ли песню

  по-новому петь?
Новую ли песню
  струне одолеть?

«Ехал на ярмарку

  ухарь купец,
ухарь купец,
  молодой удалец…»

Ехали купцы

  да из Астрахани,
водкой с икоркой
  позавтракали…

Чайники фаянсовые,

  рокоты кобзы.
Рубахи распоясывая,
  сели купцы.

Грай-играй, машина!

  Савва, гогочи!
Мы-ста купецкие,
  мы-ста богачи!..

– Руб с полтиной, никак не меньше,

Панфил Парамоныч, да как же можно?..

Ярмарка, ярмарка,

  шаляпинский бас,
ярмарка-боярынька,
  полный лабаз!

Фатит смекалки

  да хитрости –
обмерить, обвесить
  да вытрясти.

Гармозы яровчатые

  душу веселят,
мужики сноровчатые
  пишут векселя.

Водка Ерофеича

  споласкивает рот,
купец не робеючи
  векселя берет…

Город неприветливый,

  жесткий хлеб,
Александра Третьего
  черный герб.

Сброшен он, грудастый, –

  не разыскивай
того государства
  Российского!..

Новые легли

  перед ним рубежи,
новая песня,
  звени, не дребезжи.

2

В халатах, тюбетейках
  приехал Восток,
дело – не потеха,
  здравствуй, Мосторг!

Мертвые Морозовы

  сюда не придут,
а Продасиликат
  и Хлебопродукт.

Не ради наживы

  да ко́рысти,
а ради –
     стране
чтоб легко расти!

Сеялки, веялки,

  плуги, лемеха,
у баяна тульского
   тугие меха.

Тракторная музыка,

  ах, как хороша,
у завода русского
  чудо-душа!

Песня моя,

  как расписка твоя,
лети, зазвеня
  да посвистывая.

Старое, темное

  сотри в порошок,
стало чтоб легко нам
  да жить
     хорошо!

1927

Тамбов *

1