Стихотворения и поэмы

Я молод был, я голод был,
я ел глазами бытие,
я каждой девочке грубил:
«Отдайся!», – но не брал ее.

Я жрал глазами все цвета,

я слухом лопал плеск и свист,
и шелест каждого листа
я превращал в блокнотный лист.

Я был своим на площадях,

где воробьи справляли пир,
в киношки зайцем проходя,
я вышибал ногою мир.

Я думал – пан или пропал,

когда в раскатах майских гроз
на жизнь, как печенег, напал,
взвалил на лошадь и увез.

А жизнь, невольница моя,

глядит, усмешки не тая,
как я трублю, как я грублю,
как я беспомощно люблю…

1938

Станция «Маяковская» *

На новом
    радиусе
у рельс метро
я снова
   радуюсь:
здесь так светло!

Я будто

    еду
путем сквозным
в стихи
   к поэту,
на встречу с ним!

Летит

   живей еще
туннелем вдаль
слов
  нержавеющих
литая сталь!

Слова

  не замерли
его руки,–
прожилки
    мрамора –
черновики!

Тут

  в сводах каменных
лучами в тьму
подземный
    памятник
стоит – ему!

Не склеп,

    не статуя,
не истукан,
а слава
    статная
его стихам!

Туннель

    прорезывая,
увидим мы:
его
  поэзия
живет с людьми.

Согретый

     множеством
горячих щек,
он
  не износится
и в долгий срок.

Он

  не исплеснится!
Смотрите – там
по строчкам−
      лестницам
он сходит сам.

Идет,

   задумавшись,
в подземный дом –
в ладонях
    юноши
любимый том!

Пусть рельсы

      тянутся
на сотни лет!
Товарищ
    станция,
зеленый свет!

Землей

    московскою
на все пути,
стих
  Маяковского,
свети,
   свети!

Сентябрь 1938

Павлу Васильеву *

«Я тебя тогда любила,

а теперь прощай,

на дорогу положила

махорку и чай.

А сейчас люблю другого,

прощай, не серчай».

«Ты меня тогда любила?

– А теперь „прощай“?

На дорогу положила

махорку и чай?

Ну, так что ж, люби другого,

прощай, не серчай».

Прочтено было мне П. Васильевым, не напечатано, но запомнилось.

Я вчера пришла к хорошему,
к золотому своему.
Пусть все будет по-хорошему –
так сказала я ему.

Я сказала: слезы видишь ли?

Горе видишь ли мое?
Он ответил: это, видишь ли,
дело, видишь ли, мое.

От свиданья до свидания

шло как будто ничего,
а теперь на «до свидания»
не ответил ничего.

1938

Случай с телефоном *

Жил да был
    Телефон
Телефонович.
Черномаз
   целиком,
вроде полночи.

От него

   провода
телефонные,
голосами
   всегда
переполненные.

То гудки,

   то слова
в проволоке узкой,
как моя голова –
то слова,
   то музыка.

Раз читал

   сам себе
новые стихи я
(у поэта
   в судьбе
есть дела такие).

Это лирика была,

мне скрывать
    нечего –
трубка
  вдруг
    подняла
ухо гуттаперчевое.

То ли

  ловкая трель
(это, впрочем, все равно), –
Телефон
   посмотрел
заинтересованно.

Если

 слово поет,
если
 рифмы лучшие,
трубка
  выше
    встает –
внимательней слушает.

А потом уж –

    дела,
разговоры
   длинные…
А не ты ли
   была
в те часы
   на линии?..

<1939>

Нет Золушки *