Стихотворения. Поэмы

Чего еще? Плохая шутка,
с тобою сыграна, Кощей,
и кожа кислая полушубка —
хранительница от дождей —
лежит на дряблом теле елкой,
засохшей, колкою, лесной,
и давит, сколотый приколкой,
рубахи ворот расписной.

А около тебя старуха,

сыны, зятья и деверя
послушно навострили ухо,
тебе про горе говоря.

А ты молчишь… На самом деле,

к чему пустая болтовня?
У вас всего-то, что надели,
выскакивая из огня.
И снес огонь родную кровлю —
торчит горелая труба,
золой и неповинной кровью —
покрыта прежняя тропа.
И не вернется больше слава,
когда твоя звенела рожь,
когда, под ноготь зажимая,
копил в кулак за грошем грош,
когда кругом ломали шапки,
а голь помыслить не могла
на вашу милость, словно шавки,
хрипя, брехать из-за угла.
И только в праздничной беседе,
запрятав глубоко вражду,
твои голодные соседи
тебе стонали про нужду.
И что же повелось веками,
как поступал тогда старик, —
муку давал пудовиками,
а брал за пуд десятерик.

Зато такое лишь приснится, —

землей равняло колеи,
когда летала колесница,
как у пророка Илии.

Дуга, бубенчиками смейся,

почтенье гните до земли:
сидит посереди семейства
в коляске голова семьи.
А сбоку, в сено оседая,
в пух разодетая жена,
и борода его седая
на животе распушена.

Копил, копил полжизни ровно,

но, знаменем подняв вражду,
соседи голые, как бревна,
уже не стонут про нужду.
И ходит беднота строптива
вокруг да около, в кольцо,
и вот дыханье коллектива
тебе ударило в лицо.

А ты одно: пускай за это

Советы жарит сатана…
И вот семейного совета
встает огромная стена.
Но если биться — надо биться,
и по стене ударь в упор,
и вот берет впотьмах убийца
огонь и злобу и топор.

Теперь стоит над пепелищем,

над кровью чистого коня —
не богачом уже, а нищим,
в чем только вышел из огня.

А утро близится — и скоро

и мы заявимся сюда, —
спасайся от суда мирского,
беги от страшного суда.

Сгибаясь от тоски и грусти,

и мести пронеся обет,
иди в леса, ломая грузди
себе на ужин и обед.

А слез неповторимых грозди

висят отнюдь не для красы,
и зубы ржавые, как гвозди,
прокусят губы и усы.

И всё лесами, вплоть до Волги,

ночами сквозь осенний гуд,
с тобою сыновья, как волки,
как волки рысью пробегут.

Недолговечна только слава

звериной, узенькой стези —
винтовка и обход —
облава, —
и вы, подбитые в грязи,

и взгляд последний полон злости

из-под сырых, тяжелых лбов, —
и тлеют в поле ваши кости
без погребения гробов.

<1936>

Котовский (Из поэмы)