Стихотворения. Поэмы

Все дальше Янош шел лесистым буераком,
Ошеломленный всем, и деревом и злаком.
В тех дебрях что ни шаг он видел тьмы диковин,
К которым он не мог остаться хладнокровен.

Деревья тут росли, и вширь и кверху пялясь.

Такие, что нигде их ветки не кончались.
А листья были в рост людской, и половины
Листа могло хватить на платье с пелериной.

Большие комары величиной с бугая

Летали тучами, дорогу преграждая,
И сабле Яноша нашлось где разгуляться:
Он стаи их крошил, чтоб дальше продвигаться.

Величина ворон… Вот это птички были!

Одну он увидал на расстоянье мили.
Сидела на суку ворона, когти скрюча, —
Он принял издали ее сперва за тучу.

Так витязь Янош шел страной замысловатой,

Вдруг на небо легла косая тень заката.
То замок короля туземного мудреный
Полнеба заслонил зубцами бастиона.

Ворота были в нем — я смею вас уверить —

Такие, что никто не мог бы их измерить.
Но вот чем я могу пытливость успокоить:
Не стал бы великан ворот пустячных строить.

Стал Янош и стоит: «Построен замок ловко.

Наружный вид хорош. Посмотрим обстановку».
Он по мосту прошел легко и без заминки.
И замковых ворот раскинул половинки.

И что ж он увидал! Перед столом накрытым

Изволил их король обедать с аппетитом.
Но знаете, что их величество жевало?
Никак не угадать. Береговые скалы!

Чуть Янош увидал утесистые груды,

Не по душе пришлось ему такое блюдо,
Но великанский царь с улыбкой хлебосола
Стал потчевать его той пищею тяжелой.

«Раз, — говорит, — зашел, тебе не будет спуску,

Садись, не обессудь и с нами камни лускай.
А то конец твоим всем потрохам-лохмотьям, —
Всего как есть тебя в одежде мы проглотим».

Нельзя сказать, чтоб рад он был словам царевым,

Но Янош отвечал согласием готовым:
«Признаться, кручи гор глотать мне непривычно,
Но раз на то пошло, согласен я, отлично.

Чем не пожертвуешь для светского общенья?

Но сделайте тогда и вы мне одолженье.
Я — издали, в трудах пути уставший странник.
Прошу мне наколоть помельче ваш песчаник».

Царь отколол ему на четверть пуда глыбу.

«Закусывай, — сказал, — соленой этой рыбой,
А на второе вот порфировая груда.
Ее ты с толком ешь. Она — мясное блюдо».

«Нет, — Янош возразил, — я погожу, а лучше

Ты сам прожуй и съешь свой жребий неминучий».
И камнем угодил в висок царя так метко,
Что брызнули мозги фонтаном на салфетку.

«Ну, что, не прожевал? Застряло в глотке жадной? —

Со смехом говорил он королю злорадно. —
Ты все шутил! Вперед наука зубоскалу:
Другому в рот не суй свои кремни и скалы!»

Тут великаний род был весь охвачен скорбью.

Подперши головы рукой и спины горбя,
Печалились они, тайком шепчась друг с дружкой.
Их каждая слеза была воды кадушкой.

И старший великан взмолился: «Бога ради,

Наш победитель, все мы молим о пощаде!
Будь нашим королем, у царственного стяга
Все в верности тебе мы принесем присягу».

«Он волю выразил и общий голос схода», —

Раздался в зале гул пришедшего народа.
И долго там и сям твердили в перепуге:
«Царь, смилуйся! Мы все твои рабы и слуги».

И Янош отвечал: «Прослушав, постановим:

Я королевский сан приму с одним условьем.
Остаться мне нельзя. Я дальше шаг направлю
И за себя у вас наместника оставлю.

Берите, кто вам люб, на должность запасную.

А я вас вот к чему за это обязую:
Понадобитесь вы, — на мой призыв далекий
Должны явиться вы в одно мгновенье ока».

«Великий государь, возьми свистульку эту.

Как свистнешь, мы придем хотя бы к краю света!»
Так Яношу сказал из великанов старший,
Униженно припав к его руке монаршей.

Заслуженно гордясь своей победой громкой,

Засунул он свисток в дорожную котомку.
При множестве кивков и теплых пожеланий
Покинул он предел державы великаньей.