Повсюду в мире тишина,И тишина стоит в мансарде.Вздыхает ветер за окном —Вздыхает женщина в мансарде.Присел в постели старший мальчик,К стене устало прислонилсяИ глухо, будто из могилы,Сказал:«Отец, хочу уснуть я,Но мне от голоду не спится.Отец, найди кусочек хлебца!Хоть покажи и спрячь обратно,И это будет хорошо!»«Мой милый, подожди до завтра!До завтра. Утром хлеб получишь,Ты булку сдобную получишьНа петушином молоке!»«Нет! Нынче черствый хлебецДороже мне, чем завтра утромЛюбая сдоба, потому чтоМогу до завтра умереть!И я умру. Я это знаю!Ты день за днем сулишь мне завтра,Но завтра будет, как сегодня, —Голодное, как и вчера!Отец, скажи, когда умрем мы,Когда в могилу нас положат,И там нас будет мучить голод?»«Нет, сын мой, если мы умрем,Мы больше голодать не будем».«Отец, тогда хочу я смерти!Прошу тебя — купи мне гробик,Купи, отец, мне гробик — белый,Как нашей матери лицо!На кладбище меня снесите,А там в могилу закопайте.Отец, ведь мертвецы — счастливцы,Им даже голод нипочем!»Кому же в голову приходитРебенка называть невинным?Где штык такой, такой кинжал,Который мог бы беспощаднейПронзить отеческое сердце,Чем чистые уста ребенка?Отец несчастный! Он пыталсяСдержать себя, но слезы градомВдруг хлынули! Закрыл рукамиЛицо свое отец несчастный,И показалось, что не слезы,А кровь из лопнувшего сердцаСвоей соленой, жаркой влагойПокрыла руки!Он не привык стонать и плакать.Но тут не мог он удержаться.«Господь небесный! Почему жеМеня ты не оставил вовсеВ небытии, куда стремятсяДуша и тело возвратиться?!Зачем, господь, семью ты дал мне,Раз не могу ее питать я,Как пеликан, своею кровью?!Но что я говорю? Наверно,Господь уж знает, что творит,И мне, слепому человеку,Его высокий план неведом…Мне ль бога призывать к ответу?Бог плыть меня послал по морю,Свой компас он вложил мне в сердце,Плыву, куда укажет стрелка!…Бери, мой сын, бери и ешь!Ешь маленький кусочек хлебаИ наслаждайся. Этот ломтикХотел я поберечь до завтра.А если съешь его сегодня,То лишь господь небесный знает,Чем завтра утром будешь сыт!»И с жадностью схватил ребенокГосподень дар — сухую корку,И ярче светлячков влюбленныхСверкнули детские глаза,Когда же он с последней крошкойПокончил — сразу опустиласьДремота на его головку,Как опускается на землюТуман вечерний в час заката.И мальчуган заснул с улыбкой.Что снилось:Хлебец или гробик?И мать,Рыдать уже не в силах,Двух братцев уложила рядом,Руками обняла обоих,Заснула на краю постели.И встал из-за стола мужчинаИ, тихо подойдя к кровати,Задумался, скрестивши руки.«Вот наконец-то вы счастливы,Мои родные. С плеч усталыхСнимает сон всю тяжесть жизни,Ту тяжесть, что влачить должны мыС утра до ночи… Боже, боже!Ведь это значит,Что сон их любитСильней меня! Дарит он счастье,Которого я дать не в силах!Ну что же! Я и тем доволен,Что хоть во сне они счастливы!Родные, спите!Доброй ночи!»Затем поцеловал он спящих,Как будто троицу святую,И распростер над ними руки(А сверх того благословеньяНе в силах дать он был ни крошки),И отошел, на спящих глядяНежнейшим взором, чтобы розыИ ангелы всю ночь им снились…А после, подойдя к окошку,Он посмотрел во тьму ночнуюТак угрожающе, как будтоПоджечь хотело сумрак ночиОчей полярное сиянье.