Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Повешенным в немецком бедном крае
Терялся счет, хоть подпирай забор.
Руками и коленками болтая,
Они до гор бросали мертвый взор.

Тела вертелись. Ветер так и сяк

Повертывал их. Появлялись лица —
И вдруг скрывались; так вдали маяк
То скроется во мгле, то загорится.

У многих рот был до ушей разинут

И вырван был иль вырезан язык,
И из щелей, откуда он был вынут,
Торчал немой, но глазу ясный крик.

XI

Счастливцев кучка прорвала кордон,
Где их, как бешеных собак, кончали,
И напевая песню тех времен —
«Головушку», — брела домой в печали.

Один из них направил в город путь.

Он знамя нес, крестьянский стяг истлелый.
Сорвав с шеста, он обмотал им грудь,
Он пел и пел, прижав обрывок к телу.

Он пел: «Наш флаг, в сердцах людей гори!

Зови народ на бой и стань преддверьем
Иных времен, счастливой той поры,
Когда мы лишь в одних себя поверим».

XII

Он заработок в городе нашел,
Подручным в кузню поступив к кому-то.
У кузнеца был добрый кров и стол,
И знамя не осталось без приюта.

Смерть Гёте Перевод В. Левика

Глаза уже болят без козырька.
Слепящий март теплом в окошко дышит.
И Гете поднял руку. И рука
От слабости дрожит. Дрожит, но пишет.

Откинувшись, полуложится он.

Лишь пальцы шевелятся. Краткий роздых.
И вновь незримо чертит сеть письмен,
Гигантскими штрихами чертит воздух.

Вычерчивает что-то. Ставит точку.

И вдруг рука поникла, но опять —
Чтоб главное навеки зримым стало —

Простерлась ввысь и подчеркнула строчку.

Так он и мертвый продолжал писать…
Он умер, но рука его писала.

Вторая часть

Буря — Карл Маркс Перевод Ю. Корнеева

Навис палящий зной. Загромоздили
Все небо тучи. В чтенье погружен,
Над письменным столом склонился он,
И лоб его морщины бороздили.

Великую загадку брал он с бою.

Он как титан над миром вырастал.
В раскатах грозовых звенел металл,
А он под вой грозы сражался с тьмою.

Закрыл глаза он, но рука писала.

Он не увидел молнии зигзаг.
Был озарен сияньем душный мрак —
То мысль его искрилась и пылала.

Писал он, в нетерпенье привставая.

Тяжелый сумрак туч его давил.
Писал он, словно сам грозою был —
Из фраз летели молнии, блистая.

Писал он, словно бурею влекомый:

«Что разделяет, как врагов, людей?
В чем движущая сила наших дней?»
Ревели над землей удары грома.

Какая непогода разразилась!

Жестокий ветер дом едва не снес.
Он встал. Он вышел в грозовой хаос,
В густом чаду громада туч катилась.

Но буря налетела и минула.

Не он ли буре грянуть повелел?
Закон эпохи он постичь сумел.
В вечернем небе радуга сверкнула,

Закон эпохи понят, обоснован.

Ночь звезды в темной синеве зажгла.
Все мирозданье буря потрясла —
Был ею новый век ознаменован.