Стихотворения. Проза

Однако родители энергично воспротивились намерению Леонида уйти из Katharinenschule ради консерватории и предлагали отложить поступление в консерваторию до окончания гимназии. Но так просто остановить Леонида было невозможно. Произошла катастрофа. Он предпринял попытку совершить самоубийство. Она не удалась, и только последовавшая тяжелая болезнь смягчила остроту конфликта. Леонид окончил гимназию, хотя стал учиться на средние баллы.

По воспоминаниям брата Александра, от музыки Леонида оттолкнуло то, что она оказалась неспособной преобразить людей и всю их жизнь. “Возвращаясь с концертов, — с горечью говорил он, — люди, да и я сам, оставались такими же холодными, как и раньше, и слова шиллеровской песни о братстве, пропетые хором в 9-й симфонии Бетховена, — оставались только словами” (Летопись. С. 136).

Еще подростком Леонид пишет “Воспоминания” о первой любви (!). Ему девять лет, ей на год-полтора больше, она — брюнетка со смуглой кожей. Он видит ее в церкви, грехов у нее нет, она просто беседует с Богом. Он хочет отвлечь девочку от молитвы, обратить ее внимание на себя. Здесь все наивно: возможно некоторое влияние гетевского “Фауста”, между тем словно бы предугадан дальнейший жизненный путь, полный драматической борьбы человека духовного с человеком плотским. В старших классах Леонид стал заниматься философией, пробовал писать[342].

Братья и сестры увлекались любительским театром. “Дома у нас ставилась “Женитьба” Гоголя, “Свадьба” и “Медведь” Чехова и др. (...) Рафаилу больше удавались серьезные персонажи, Леонид был очень хорош в комедийных ролях”, — свидетельствует сестра Вера[343]. Она же рассказывает, что в доме у них бывали молодые поэты — товарищи ее брата Леонида, в том числе Блок. “Как всегда, Леонид подымал общее настроение и оживлял всех <...> Процветала у нас и музыка. После матери, Леонид играл настолько хорошо, что его преподаватель, известный тогда профессор, пророчил ему музыкальную карьеру” (Записки. С. 120).

14 июля 1898 г. датировано следующее стихотворение.

Как вечер сегодня хорош!
Как привольно здесь в поле!
Смотрю я, любуясь, на рожь,
Как шуршит-шелестит
Ею ветер на воле!

Лежу я в траве у межи;

Вечер веет прохладой,
Играя колосьями ржи,
Обдавая мне грудь
Ароматною влагой.

Мой друг!

В этом блеске лучей,
В этом шепоте ржи,
В этой дали полей
Столько чувств и желаний,
Что стены тесны им души:
Не вместит их она,
Своих уж мечтаний
И чувств, и желаний
Полна.

Это романс. Не исключено, что в сознании Семенова текст ложился на определенную мелодию, чужую или свою. Причудливое расположение стихов на плоскости листа предвосхищает опыты А. Белого по передаче интонации поэтической речи с помощью графических средств.

В 1899 г. Рафаил и Леонид поступили, следуя семейной традиции, вслед за дедом, отцом и дядей, на естественный факультет Петербургского университета. Рафаил в свое время его и окончил; Леонид же изменил решение и на следующий год перешел на историко-филологический факультет; литературные, философские, религиозные интересы, безусловно, возобладали. За свою недолгую жизнь он перестрадал в себе все основные духовные искания и общественные движения начала века: монархизм и православие, социализм и революционность, атеизм, толстовство, сектантство и вернулся в лоно православной церкви. Духовные кризисы носили столь острый характер, что сестра Вера в своих записках называет их самопытками (Записки. С. 128). При всей исключительности Семенова подобные метания, поиски путей, боление болезнями века, швыряние своей жизнью были знамением времени. Несколько таких людей — Толстой, М. М. Добролюбова, ее брат A. M. Добролюбов — встретятся читателю на страницах статьи.

Сильная личность, Семенов воздействовал на окружающих. “Его прямой и резкий характер требовал не только соглашения с ним, но даже подчинения <...>, — писал его товарищ по университету Ю. Бекман. — Все эти величайшие перемены происходили у него как-то молниеносно и непосредственно. Но после каждого перехода к новым богам он всецело предавался обаянию нового учения и становился его ярым проповедником”[344].

При первом порыве революции 1905 г. он “примкнул к социал-демократам; после ее поражения и смерти М. М. Добролюбовой (об этой женщине, сыгравшей огромную, в некоторых отношениях определяющую роль в жизни и творчестве Семенова, будет сказано дальше) от революционного движения отошел; после смерти Толстого отошел от его учения и вернулся в лоно православной церкви; при насаждении Столыпиным крестьянских хуторов завел свое хозяйство. Только революционные события 1917 г. оказались для него чуждыми и смертельно враждебными.