Стихотворения. Проза

Как и почти любая первая книга, “Собрание стихотворений” не свободно от влияний. Блок в своей рецензии отметил зависимость Семенова от А. К. Толстого, Н. Щербины, 3. Гиппиус. В. Гофман указал на влияние Блока[383]. В нашей библиотеке имеется экземпляр книги Семенова, принадлежавший его дяде Андрею Петровичу (который опекал юного поэта в пору его становления), с его многочисленными пометами (и немногими авторскими исправлениями). Здесь, а также на полях рецензии Блока в “Вопросах жизни” (также имеется в нашем собрании) А. П. Семенов-Тян-Шанский указывает на зависимость отдельных текстов племянника от Пушкина, Фета, Тютчева, В. Соловьева, М. Лохвицкой, Бальмонта, Сологуба. Проверка показывает справедливость этих наблюдений, с тем замечанием, что речь обычно может идти не о текстуальных реминисценциях, а об аллюзиях, о воспроизведении младшим поэтом общего эмоционального тона или интонаций своих предшественников. Остается удивляться, как решительно вышел при этом на самостоятельный путь молодой поэт.

Это отметил Н. Поярков — стихотворец и критик, автор весьма сочувственной статьи о Семенове. Сказав о влиянии предшественников на поэта, он написал: “Стихи стыдливо робки, неуверенны... Но на них лежит свежее дыхание таланта: молитвы и искания Л. Семенова искренни и часто очаровательны”[384].

Положение, которое занял Семенов, картинно и правдиво изобразил его брат Михаил в романе “Жажда” (он пишет, что книга стихов посвящена Мудрости, переводя с греческого языка на русский имя София): “Его имя ставили рядом с лучшими поэтами, его приглашали читать на литературных вечерах и концертах, за ним бегали студенты и курсистки, ему посвящали стихи и несли на суд свои произведения начинающие поэты, его произведения печатали с торопливой готовностью толстые журналы и альманахи, его сборник стихов, посвященный Мудрости, быстро разошелся и вызвал восхищение одних и зависть других”. Следует помнить, что Семенов выделялся в очень яркой среде. Одновременно с ним входили в литературу столь сильные и своеобразные поэты, как — не говоря о Блоке, А. Белом, Волошине — И. Коневской (безвременно погибший в 1901 г.), Ю. Верховский, И. Тхоржевский, А. Кондратьев...

Неожиданно все кончилось.

5. РЕВОЛЮЦИОНЕР

9 января 1905 г. Л. Семенов вышел на улицу. Он видел кровь рабочих и едва сам не был убит. Стрельба солдат по безоружным, шашки и нагайки казаков вызвали в его душе кризис. Он стал участником революционных манифестаций, вступил в партию социал-демократов. “Леонид Семенов — пронзал, поворачивал все внутри своими выстраданными, горячими, горячо произносимыми строфами”[385]. Во второй половине мая он встретил Марию Михайловну Добролюбову. Она принадлежала к эсерам, однако испытывала глубокие колебания в отношении к индивидуальному террору. Социал-демократы и социалисты-революционеры были две самые влиятельные революционные партии.

Она была несколько моложе Семенова, родилась в 1882 г. в Италии. “Я дала обет служить близким <...> хочу любить не одного, а всех, всех...”, — написала она в ту пору[386]. “Отец дорогой, родимый — уведи меня в стан погибающих за великое дело любви... Выведи на дорогу тернистую”, — молилась она[387]. Ее религиозные искания достигали последних границ остроты и противоречивости. “Христос один — теплота, свет”, — и рядом: “Нет к Богу ни любви, ни ненависти, потому что не знаю теперь Бога” и “Я от Бога отошла”[388].

Дочь генерала, красавица, сестра поэта-декадента Александра Добролюбова, опростившегося, порвавшего с дворянской интеллигентской средой, ушедшего в народ и создавшего секту “добролюбовцев” (о нем есть превосходный очерк К. М. Азадовского “Путь Александра Добролюбова”[389]), она окончила Смольный институт благородных девиц, а позже отправилась на русско-японскую войну сестрой милосердия. В ней угадываются какие-то черты тургеневских женщин (особенно если вспомнить “Порог”). Современики, говоря о ней, называли Жанну д'Арк и В. Ф. Комиссаржевскую. В ее юной жизни были уже тяжелейшие впечатления. На войне она полюбила врача, с которым работала, но испугалась, что это чувство помешает служить людям, вырвала любовь из своей души, решила, что плотские отношения не для нее, и осталась верна этому решению до конца своей короткой жизни. На обратном пути с войны она едва не стала жертвой группового изнасилования со стороны озверевшей солдатни. Ее спас только приступ эпилепсии, которой она была подвержена с детства. Солдат, в лапах которого она билась за минуту перед приступом, теперь бережно опустил ее на землю и укрыл шинелью.

Она примкнула к эсерам, имела большой авторитет среди руководителей партии, стремилась оказывать на них сдерживающее влияние. В дневнике Блока под 21 декабря 1911 г. отмечено: “Иметь в виду многое не записанное здесь (и во всем дневнике), что не выговаривается — пока.

О Л. Семенове, о гневе, на него находящем (был здесь весной).