Сто историй любви Джульетты

Я стискиваю зубы. «Не отдам его!» – мысленно кричу океану. Я всего в нескольких ярдах от Колина. В лицо бьют ледяные соленые иглы. Щиплет глаза, я ничего не вижу. На несколько секунд я забываюсь и вновь попадаю в Перл-Харбор: барахтаюсь в воде, отчаянно пытаясь спасти моряков. Воют сирены, воздух загустел от дыма. Я плыву, осознавая, что мои усилия тщетны, люди утонут, я не смогу их спасти…

Волны хлещут по лицу, ледяной апперкот вырывает меня из прошлого и возвращает в настоящее. Я не смог спасти своих людей в Перл-Харборе. А этого смогу.

– Это мой мальчик, ясно? – рычу я океану, пробиваясь ближе к Колину.

Его голова уходит под воду.

– Нет!

Захлебываясь новой порцией обжигающей соленой воды, я ныряю на ощупь, ничего не видя в пенной тьме, в том направлении, где скрылся Колин. Плыву изо всех сил и сталкиваюсь с безвольным, тяжелым телом. Обхватываю его руками и пробиваюсь наверх. Когда я выныриваю на поверхность и хватаю ртом воздух, океан, разъяренный похищением, ревет еще громче.

Я в изнеможении сражаюсь с бурлящими волнами, из последних сил пытаясь плыть. В воду летит спасательный круг.

Джонс и еще двое – Сю и Грюнберг – поднимают нас с Колином, и как раз вовремя. Когда мы падаем на скользкую палубу, я понимаю, что мои конечности онемели.

Грюнберг немедленно начинает делать Колину искусственное дыхание. Все моряки знают необходимые приемы. Такая у нас работа.

Я смотрю на Колина, и меня окатывает ужас. Он достигает апогея, когда кончается адреналин. Колин бледнее кальмара и не подает признаков жизни. Грюнберг заставляет его дышать, чередуя вдохи с качанием грудной клетки. Я не могу отвести взгляд, даже когда меня рвет на палубу.

Пиньерос уже развернул лодку и взял курс на порт. Нам придется бороться со штормом всю обратную дорогу.

Джонс опускается на колени рядом со мной и накидывает мне на плечи тяжелое одеяло. Сю включает грелки для рук и тела из комплекта первой помощи и надевает на меня. Мы не спускаем глаз с Грюнберга и Колина.

Пожалуйста, не умирай, пожалуйста, не умирай, пожалуйста, не умирай!

Грюнберг ритмично надавливает на сломанные ребра. Я дергаюсь при каждом нажатии, как будто сам там лежу. Лучше бы я. Колину всего восемнадцать, у него вся жизнь впереди. А с меня уже хватит – даже слишком.

Внезапно мальчик кашляет, и из его легких выливается целое ведро морской воды.

– Слава гребаному богу! – кричит Сю.

Грюнберг садится на корточки рядом с Колином, проверяет пульс и подтверждает, что наш новичок жив.

По моему лицу текут слезы – черт возьми, мы все плачем, – но каждый отводит взгляд, притворяясь, что мокрый снег попал в глаза. Краболовы прячут сердца под непробиваемой броней. Такая у нас самозащита, когда работа связана с постоянной опасностью и риском для жизни. Я тоже умею скрывать чувства.

– Согрейте его и уложите в постель, – кричу я сквозь шум бури.

Сю и Грюнберг осторожно поднимают Колина и исчезают под палубой.

Джонс так и стоит на коленях рядом со мной. Я думал, что он впал в ступор от страха за Колина, а теперь вижу, что он волнуется и обо мне.

– Давайте я помогу вам спуститься, капитан, – говорит он.

– Да, – соглашаюсь я. – Погоди минутку.

– Конечно, капитан. Хотел только сказать: то, что вы сделали, просто невероятно!

Он встает, но далеко не отходит, чтобы прийти мне на помощь, если понадобится.

Он не понимает. В моем поступке нет ничего невероятного. Сплошная безответственность.

Я уснул за штурвалом в разгар жестокого шторма, потому что слишком много думал об Элен и отказался от необходимого отдыха. Из-за того, что я был невнимателен и не справился со штормом, Колина выбросило за борт. Только удача позволила мне его спасти. Море с такой же легкостью могло поглотить мальчика или вернуть уже мертвым.

Колин достоин лучшего. Вся эта команда заслуживает капитана, который будет думать о них, а не о своих проблемах. И Элен достойна жить, писать роман и следовать своим мечтам, не связываясь со мной.

Джонс возвращается.

– Пойдемте, капитан. Вам нужен горячий душ и койка с вашим именем.

Я принимаю его помощь, хотя ноги подкашиваются не только из-за усилий, затраченных на спасение Колина. Я знаю, что делать дальше.

Если я не смогу избавиться от Элен, придется вычеркнуть из уравнения себя. Я должен покинуть Аляску.

Элен

– Он нырнул в океан? – переспрашивает по телефону Кэти. – Зимой на Аляске? Он морж?

Она такая же калифорнийская девчонка, как и я: обеим совершенно чужда мысль подойти к океану, если на улице меньше двадцати пяти градусов по Цельсию.

– Здесь только об этом и говорят последние три дня, – поясняю я, переворачивая табличку на двери «Книжной верфи» стороной «Закрыто». – Мэр Рыбной Гавани зашла сегодня в магазин и рассказывала своим друзьям о параде, который она хотела устроить в честь Себастьена. Тот, кстати, отказался.

Кэти фыркнула.

– Я думала, такой высокомерный засранец жаждет, чтобы его восхваляли.

– Не уверена, что он такой уж высокомерный засранец.