Сто историй любви Джульетты

Но сейчас у меня совсем другое волнение. Я всегда хотела иметь детей, а Меррик был против. Наверное, вселенная в очередной раз показывает мне, что все не просто так. Наверное, мне суждено было дождаться своей второй половинки и только потом родить ребенка – с голубыми глазами Себастьена и моими волнистыми каштановыми волосами.

И опять же – проклятие и надежда на то, что беременность может нам помочь. Идея настолько призрачна, что я пока не хочу об этом думать. Сначала узнаю результат.

Я бросаю взгляд на папины часы и вспоминаю, что они не работают. Телефон показывает, что прошло всего две минуты. Нужно три. Пульс стучит в венах как автоматная очередь, быстро и неумолимо. Я больше не могу ждать и открываю дверь кабинки. Тест лежит там, где я его оставила, на бачке. Ярко-синий плюсик, понятный на любом языке.

Да! Вот тебе, проклятие! Я танцую с тестом в руке и издаю победный вопль. Посетители кофейни наверняка задаются вопросом, что, черт возьми, делает сумасшедшая американка в туалете?

Себастьен

Проснувшись, я обнаруживаю, что Элен ушла. Она оставила записку, и все же я в смятении – она не сказала перед уходом, что любит меня. Я стараюсь не требовать от нее слишком многого, но это невероятно важно. Ведь каждый раз, когда кто-то из нас уходит – расчистить подъездную дорожку, забрать почту, выполнить поручение, – не исключено, что мы видим друг друга в последний раз. Вдруг она споткнулась и упала или попала под машину, да мало ли что.

Если сказать перед уходом «я тебя люблю», то, когда что-то случится, по крайней мере именно таковы будут наши последние слова. Не «Схожу-ка я за хлебом» или «Не забудь переложить одежду из стиральной машины в сушилку».

А Элен не сказала.

Мой страх быстро сменяется тревогой. Сколько времени ее нет?

Я торопливо одеваюсь, чтобы отправиться на ее поиски, как вдруг в спальню влетает Элен – с улыбкой, от которой становится светлее.

Я бросаюсь к ней и заключаю ее в объятия.

– Слава богу, с тобой все в порядке.

– Я не хотела, чтобы ты волновался. Я ведь оставила записку.

– Знаю. Прости, что запаниковал, – говорю я, крепче обнимая ее и целуя в макушку.

Она прижимается ко мне еще теснее. Запах миндального шампуня. Звук участившегося от быстрой ходьбы дыхания, как у маленькой птички. Страх все еще не отпускает, и я храню эти подробности на всякий случай.

– Тсс, – шепчет она. – Я здесь, с тобой.

«До поры до времени», – проносится непрошеная мысль.

Мы стоим в обнимку целую минуту – она понимает, что мне это нужно. Наконец я возвращаюсь к реальности и отпускаю Элен, подарив еще один поцелуй.

– Похоже, сегодня тебе лучше, – говорю я. – Прошла морская болезнь?

– Никакой морской болезни не было. Я хочу рассказать тебе кое-что интересное, – улыбается она. – Только присядь.

– Ладно.

Я сажусь, как мне велели. Она хлопает в ладоши и подпрыгивает от возбуждения. Ее кожа сияет, глаза сверкают, и даже волосы кажутся пышнее и шелковистее в лучах утреннего солнца. Я жду, присев на край кровати.

Проходит минута, а Элен как воды в рот набрала.

Смеюсь, воодушевленный ее настроением.

– Ты расскажешь свою новость или так и будешь все утро прыгать как на ходулях?

Она перестает подпрыгивать, только кончики пальцев трепещут от нетерпения, и спрашивает:

– Помнишь, мне вчера стало нехорошо?

– Да, мы как раз об этом говорили…

– Ага. А ты заметил, что я потолстела?

– Мне нравятся девушки с формами.

Элен отмахивается от моих слов, как будто это не относится к делу.

– В любом случае, я набрала вес. И я рада, что тебе нравится, потому что скоро меня будет еще больше.

Я недоуменно качаю головой.

– У нас будет ребенок!

Она победно вскидывает руки, словно мы выиграли джекпот. Я пристально смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

Элен улыбается, ее забавляет моя несообразительность. Она садится ко мне на колени и кладет мою руку себе на живот.

– Я беременна, Себастьен. Моя тошнота – обычный токсикоз.

– Нет, – говорю я.

– Да.

Элен не понимает, что я имею в виду, поэтому терпеливо продолжает.

– На самом деле я ходила не на рынок, а в аптеку за тестом. Он оказался положительным. Но я так возбуждена не только из-за ребенка, – говорит она, лучезарно улыбаясь. – Я думаю, это доказывает, что проклятие снято!

Я силюсь проглотить комок в горле.

– Почему?

– Там, на Аляске, ты говорил, что у нас никогда раньше не было детей, что все наши предыдущие воплощения застряли на этапе Ромео и Джульетты, так что это прогресс!

– В смысле?

– Подумай сам: одно отличие, например то, что я прекрасно прожила десять лет после того, как наши пути пересеклись, может быть случайностью. Два отличия, например то, что я вспоминаю наше прошлое, могут быть совпадением. А три…

Я заставляю себя улыбнуться. Элен прижимается ко мне, я крепко обнимаю ее и нашего ребенка.

Мне отчаянно хочется поверить в ее теорию. Но мы и раньше были к этому близки. Правда, до беременности не доходило… Каждый раз, когда мы начинали мечтать о настоящей семье, близился конец.

Майнц, Германия, 1456