Сто печалей

Куньу — Юйсу... дорога сама извивается и кружит.
Северный склон пика Цзыгэ... ведет к Мэйпи.
Ароматный рис... оставшиеся не склеванными попугаями зернышки.
Голубая павлония... осталось старое гнездо фениксов на ее ветвях.
Вместе с красавицами собирал зеленые растения весною, с ними переговаривался.
Вместе с сянями усаживался в лодку... вечером только приходил в другое место.
Моя красочная кисть вмешивалась и в явления природы.
Седая голова... пою стихи, смотрю вдаль... скорбно поникаю головой.

Последний станс «Осеннего цикла» опять воспринимается как воспоминания. В горах, недалеко от Чанъаня, есть озеро Мэйпи. Это живописное высокогорное озеро, одно из любимых мест дальних загородных прогулок. Ду Фу в годы своей жизни в столице часто бывал на берегах этого озера, обычно с друзьями — братом и поэтом Цэнь Вэнем. Одну из таких прогулок он описал в 753 г., т. е. еще в спокойное для страны время, в стихотворении «Песня об озере Мэйпи». В данном стансе поэт как бы видит перед собой дорогу к этому озеру: упоминает места, через которые она проходит, обращает внимание на то, как она вьется по горным склонам, поднимаясь к Цзыгэфынъинь — Пику фиолетовых палат, одной из вершин хребта Чжуннаньшань, Южных гор, высящихся к юго-востоку от Чанъаня. На северном склоне этой вершины и лежит озеро Мэйпи.

Само озеро и весь его район еще во время Ханьской империи входили в границы дворцового парка, а в местности Куньу был выстроен павильон. Тут же вилась живописная горная речка Юйсу.

Поэт вспоминает, как он во время одной из своих прогулок — вероятно, той, которая описана в «Песне об озере Мэйпи», по-видимому, особенно запомнившейся ему, — видел еще уцелевшие от попугаев, во множестве водившихся в этих местах, зернышки «ароматного риса» — какого-то растущего здесь растения. Видел на огромной голубой павлонии старое, оставленное обитателями гнездо фениксов.

Упоминание о фениксах резко меняет общий тон стихотворения: оно опять уводит в иллюзорный мир. Феникс в действительности не существует: это сказочная птица китайских легенд. Но дело не просто во внесении поэтом в свое воспоминание элемента сказочности.

Древнее предание рассказывает, что люди в первый раз увидели феникса, когда ими стал править Шунь, государь-мудрец, один из Совершенных людей глубокой древности. Стали считать поэтому, что появление феникса служит знаком того, что государством управляют мудро, что в обществе царят добрые нравы, что вокруг разлито благополучие. Поэтому-то Конфуций и горевал, что в его времена «Феникс не появляется» («Луньюй», IX), а мы знаем, что это было связано у него с осуждением правителей его времени.

Ввиду этого слова Ду Фу о том, что он по дороге в Мэйпи увидел старое, оставленное гнездо фениксов, должны восприниматься так же, как и восклицание Конфуция. В полном виде оно таково: «Феникс не появляется... Река не выносит знаки... Конец мне!»[339].

«Река не выносит знаки» — не выносит из своих глубин то чудесное существо — «лошадь-дракон», на коже которого Фу-си, другой Совершенный человек, другой государь-мудрец древних преданий, прочитал первые в мире письмена. Появление из воды этого сказочного существа — такой же признак мудрого, благого правления, как и прилет феникса. Конфуций, наблюдая, до какого плачевного состояния правители его времени довели страну, выразил свою оценку в таких символических образах.