Сто страшных историй

Убийства в тюрьмах случаются редко, и всегда по недомыслию. Кто же не знает о фуккацу? Зато драк не оберешься. Сунешься в камеру разнимать, тебе же и достанется. Глаз подобьют, синяков наставят, сломают руку или ногу. Потом виня̀тся, поклоны бьют, а толку?! Бывает, что кто-то возжелает дать колотушек надзирателю – безумец, не иначе! Обсчитали его! Порцией обделили! А раз ты безумец, то и наказать тебя – святое дело и служебный долг.

Багор Кодзи выкупил у двоюродного брата, служащего пожарной охраны. Такое орудие звали «башмаком» – крепкая дубинка длиной в пару локтей имела на конце железный «башмак» в виде тупого клюва с увесистым обухом. Пожарным частенько доводилось разрушать здание вокруг места возгорания, чтобы огонь не распространялся дальше. Большим багром поди размахнись в тесноте жилищ, а «башмаком» – пожалуйста! Им разбивали стены, сносили препятствия, разрушали целые участки строений.

Кодзи стращал им заключенных. При желании «башмаком» можно было и убить, раскроив череп. Так на то и сноровка, чтобы награждать дураков безобидными ушибами и переломами! Желание убийства, которое, по слухам, туманит рассудок и лишает здравого смысла, Кодзи не посещало. Он человек благоразумный, да! Убьешь по ошибке, а власти возьмут и оставят убитого в твоем теле служить дальше. Надзиратель Кодзи, «второй человек», при грамоте…

Обидно!

Если ты при этом пыхтишь в аду – два раза обидно.

– Эй, Ловкач!

Кодзи пнул ногой дверь подвала:

– Отойди к дальней стене!

– Бегу! – прозвучал ответ. – Лечу!

Показалось Кодзи, или Ловкач действительно издал хриплый смешок? Веселья в смехе было примерно столько же, сколько у родни покойника на похоронах. Ладно, пусть его. Смех, плач, а пять монов есть пять монов.

Кодзи отодвинул засов.

Войдя в подвал, надзиратель сделал шаг вперед и поднял фонарь повыше. Он не ждал, что Ловкач кинется на него, пытаясь вырваться на свободу. Сбить Кодзи с ног – это еще надо постараться, в особенности когда при тюремщике верный дружок-«башмак». Тычком полезной штуковины Кодзи валил наземь не таких доходяг, как Ловкач. Если глупцы норовили подняться, тычок сменялся ударом. Нет, он не ждал нападения, но и того, что увидел, Кодзи тоже не ждал.

Ловкач лежал на спине у дальней стены, как и было велено. Но разве кто-то приказывал Ловкачу добровольно лишиться головы?!

Дрожа всем телом, Кодзи глядел на обезглавленный труп. Кто же мне отвечал, думал он. Казалось, от решения этого вопроса зависит жизнь надзирателя. Кто произнес: «Бегу!»? Кто откликнулся: «Лечу!»? Что за глупая шутка?! Мертвецы молчат, стены помалкивают. Пол безмолвен, потолок…

Голова Ловкача висела под потолком.

В слабом свете фонаря она походила на гигантского шмеля. Уши мелко-мелко трепетали, поддерживая голову в воздухе. Это было бы забавно, если бы у Кодзи остались силы для забав. «Башмак», выпав из ослабевших пальцев, глухо звякнул об пол.

– Нравлюсь? – ухмыльнулся Ловкач.

– М-м-м, – промычал Кодзи.

Он понятия не имел, что значит его собственное мычание. Бежать? Запереть засов снаружи? Доложить начальству? Кто ему поверит? Господин Симидзу ради глупых сказок не встанет с постели. В любом случае, сперва лучше убежать…

Ноги не слушались.

– Не вздумай, – предупредил Ловкач. Похоже, он читал мысли Кодзи. – Стой, где стоишь. Иначе будет плохо. Знаешь, кому будет плохо?

Кодзи кивнул.

– Вот, молодец. Сними котомку, положи рядом со мной.

Приблизиться к телу было трудней, чем свести небо с землей. Как Кодзи справился? Не иначе, чудом.

– Возьми деньги. Они лежат рядом с левой рукой.

Беря монеты, Кодзи ждал, что труп вот-вот вцепится ему в горло. Нет, не вцепился. Даже не шевельнулся.

– Ты ведь будешь молчать? – спросил Ловкач из-под потолка. – Ты у нас умница? Допустим, тебе поверят. Допустим, меня проверят. И что мне сделают? Убивать меня нельзя, закон будды Амиды суров. Ну, что мне сделают?

– Сошлют, – пробормотал Кодзи.

Глотка пересохла, язык еле ворочался.

– Правильно, – зубы Ловкача подозрительно блеснули. – Так и так меня сошлют на остров Девяти Смертей. Оттуда не уплывешь, верно.

Кодзи кивнул. Кивая, он боялся, что его голова сейчас тоже отвалится и взлетит к потолку: беседовать с Ловкачом на равных.

– Не уплывешь, да. И не улетишь?

– Улетишь, – тупо повторил Кодзи.

– Я в тебе не ошибся. Ты у нас парень с соображением. Что помешает мне одной распрекрасной ночью улететь из ссылки? Вернуться в Акаяму, посетить твой жалкий дом? У тебя есть семья?

– Матушка, – выдохнул Кодзи.

– Живая? Это хорошо. Матушка живая, ты живой…

Кодзи пал на колени:

– Убивать нельзя! Закон Амиды суров…

Ловкач зашелся визгливым смехом:

– Зачем же я стану вас убивать? Слыхал про урезание носа и ушей?

Кодзи кивнул.