Сто страшных историй

Еще недавно морская гладь полыхала жидким огнем, переливаясь всеми оттенками пурпура и кармина. На багровое солнце, коснувшееся горизонта, было больно смотреть. Приходилось щуриться, приставлять ладонь козырьком к бровям, моргать. Величественное зрелище небесного пожара завораживало. Иосикава щурился, приставлял и моргал. Раз моргнул, другой, третий...

И вот, пожалуйста!

Солнце до половины утонуло в море. Алые блики потускнели, налились темной киноварью. Между ними лениво плескалось море черной туши, густея на глазах. Небо на востоке подернулось пеплом. Ближе к зениту пепел превратился в сажу, сквозь нее проступили колючие искры звезд.

Это значит что?

Это значит, что к ужину они опоздали.

Пока свернут сети, пока развернут лодку, пока догребут до берега... Придется давиться холодной бобовой кашей. И товарищей свежей рыбкой не удастся порадовать. А главное, не удастся порадовать господина Яманаку, начальника поста береговой стражи. Рыба, конечно, не пропадет, но хризантемы дороги к празднику. Господин Яманака к ужину относится с большим уважением. Он будет недоволен. Что в свою очередь значит...

Усилием воли Иосикава оборвал цепочку дурных мыслей.

— Все! Сворачиваемся!

Сакагути Рюхэй и Кимура Со вытаскивали сеть, полную бьющейся рыбы. С дружным недоумением они воззрились на Иосикаву — и едва не упустили последний на сегодня улов. Нет, справились. Гора трепещущих тел на корме, тускло отблескивая в последних лучах заката, выросла еще на треть. Особо резвая скумбрия ухитрилась извернуться и плюхнулась за борт.

Упорство и воля к жизни заслуживают награды, философски рассудил Иосикава. Рыбы достаточно: ишь, как корма просела! Хорошо, что на море штиль. Иначе пришлось бы избавляться от части улова, чтоб не пойти ко дну!

— Еще разок, а? — с надеждой осведомился Кимура. — Эбису нам сегодня улыбнулся.

Более сообразительный Сакагути ткнул приятеля кулаком в плечо. Указал на пунцовый краешек солнца, готовый исчезнуть за горизонтом.

— Зато господин Яманака вряд ли станет нам улыбаться.

Кимура был прав: рыбалка удалась на славу. Здесь, у восточной оконечности острова Девяти Смертей, улов всегда был хорош, но сегодня добряк Эбису расщедрился от души. Сардины, сельдь, треска, сайра и даже анага, морские угри — рыба косяком шла в сети! Потому и задержались, проморгав — в прямом смысле слова! — недолгую вечернюю зорьку.

Сакагути тоже был прав: господин Яманака не заключит их в отеческие объятия. Даже восхитительный улов не смягчит раздражение начальника. Все кругом правы, а виноватым окажется Иосикава. Из троих стражников, примеривших на себя рыбацкие плащи, он старший. Ему командовать, ему и ответ перед начальством держать.

Это все жадность, вздохнул Иосикава. Жадность и азарт.

— Разворачиваемся!

Кимура и Сакагути взялись за весла, Иосикава устроился у руля, с немалым трудом высвободив себе место. От его веса корма просела еще сильнее. Вода плескалась на полторы ладони ниже борта.

— Давай помалу...

Перегруженная лодка выполнила неуклюжий разворот. Беременной черепахой суденышко двинулось вдоль скалистого берега, огибая остров. Сейчас лучше не торопиться. Вот станет виден сигнальный костер — возьмем на него курс и немного разгонимся, благо штиль позволяет. А пока...

— Костер! Я вижу костер!

Иосикава до рези под веками вгляделся в быстро густеющие сумерки — туда, где должен был находиться береговой пост — но ничего не разглядел. У Кимуры что, глаза на спине? Совиные, не иначе!

— На острове костер, Кэн-сан! Ссыльные палят.

И точно: обернувшись, Иосикава сразу увидел охристые языки пламени по левому борту.

— Это на мысу, что ли?

— Вроде, да.

— Сигнал? Случилось что-то?

— Случилось! Иначе с чего б им костер жечь?

— Топлива у них не густо...

Сердце глухо бу̀хнуло в груди. Добряк Эбису не оставил их своей милостью! Вот он, шанс. Если они задержатся, исполняя служебный долг, если принесут важное известие — это ведь совсем другое дело, верно? Долг — превыше всего! Тут даже строгий господин Яманака не найдет, в чем их упрекнуть.

— Идем на костер!

Когда лодка выполнила новый разворот, Иосикава, выпустив из рук рулевое весло, зажег фонарь — и, подвесив его на шест, передал гребцам. Шест с фонарем закрепили на носу, чуть наклонив вперед: освещать путь, а также дать ссыльным знать, что их сигнал замечен.

Видели? Бдительная стража тут как тут. Ждите, мы на подходе.

— Вперед! Гребите живее!

— А не потонем?

— Оглохли? Налегли!

Иосикава и сам побаивался, что лодка пойдет ко дну. Но приказ поторопиться не мог не прозвучать. Втайне Иосикава надеялся, что гребцы — по крайней мере, умник Сакагути — сообразят: приказ приказом, а жить-то всем хочется!

Ф-фух, догадались. Идем как раньше.

До мыса тем не менее добрались быстро. Лодка закачалась на пологой зыби. Прибой в свете фонаря отблескивал жирными масляными бликами. Лоснились черные валуны; выше, шагах в двадцати, полыхал сигнальный костер. Искры с треском летели во тьму небес. Вокруг костра суетились ссыльные, неприятно похожие на демонов из преисподней.

— Береговая стража! — крикнул Иосикава. — Что там у вас?