Сто страшных историй

— И я тебе не дарил, — согласился я. — Это так считается: взаимный подарок. На самом деле его составили мой отец и сенсей Ясухиро. Они потратили столько времени, сколько не тратят на перепись шпилек жен и наложниц в замке князя. Адский труд, да? Мы будем хранить список на семейном алтаре.

Устыдившись, что пользуюсь реликвией не по назначению, я отнес список в угол спальни и положил на тумбочку. Вернувшись обратно, я снова полез за пазуху, но уже не за бумагой. Плечо болело, я начал его растирать.

— Что там? — спросила Ран. — Синяк?

Интереса в ее голосе не прибавилось.

— Ага, — я кивнул. — И связки растянуты.

— Подрался? Поднял тяжесть? Перед свадьбой?!

В вопросах ясно звучал упрек.

— Это все Ясухиро Цуиёши, — стал оправдываться я. — Он, кстати, наш родственник, можешь посмотреть в списке…

— Без списка знаю! — огрызнулась Ран.

Сразу по возвращении с Эдзоти сын сенсея начал звать меня «младшим братом», а моего отца «почтенным дядюшкой». Сенсей, и тот пару раз назвал меня «дорогим племянником». Это впрочем, не мешало обоим на каждом занятии скручивать беднягу Рэйдена на манер морской раковины, сгибать в три погибели и награждать пинками и тумаками. Пока я охал да стонал, добрые родичи взваливали мне на спину непомерный груз советов и поучений.

— Он показывал освобождение от захвата за одежду. Я держал, он освобождался. Бедное мое плечо! Спина тоже бедная, я все время падал…

— Покажи!

— Я держу или ты?

— Я!

Она ухватила меня за кимоно на груди. Пальцы Ран оказались неожиданно цепкими. Я перехватил ее кулачок, слегка хлопнув по нему.

— Сперва вот так…

Я повернулся к ней боком. Подался назад, выпрямляя Ран локоть и растягивая руку.

— Дальше так…

Я забрал ее руку под мышку своей свободной руки. Приналег, стараясь не повредить связки. Рука моей жены была выкручена в достаточной степени, чтобы причинять ей лишнюю боль.

— А я так! — возразила Ран.

Она крутанулась на ложе, оказавшись ко мне спиной. Давление на локоть и плечо ослабло, я едва не выпустил ее кулак. Пришлось схватить за запястье; точнее, перехватить.

— А я так…

Взять на удушение не получилось. Ран ударила меня затылком. Понадобилась немалая ловкость, чтобы избежать этого. Хорош бы я был с разбитым носом!

— А я так!

Мне удалось повалить ее. Ноги Ран взметнулись вверх, моя собственная шея угодила в прочный, весьма неприятный захват.

— А я так…

Все-таки я тяжелее, чем она. Тяжелее и сильнее. Привстав, я оторвал Ран от ложа. Чувствуя, что начинаю злиться, слегка постучал узкой девичьей спиной о тюфяк, застеленный чистой простыней. Раз, другой, третий.

Интересно, что сейчас думают мои родители? Вряд ли отца с матушкой можно удивить шумом, доносящимся из спальни молодоженов. В их-то годы, с их-то жизненным опытом?!

Уверен, нам это удалось.

— А я так! — просипела Ран.

Меня дернули. Предполагалось, что я упаду рядом с ложем. Во время боя, говорит сенсей Ясухиро, вы не поднимаетесь до уровня ваших ожиданий, но опускаетесь до уровня ваших умений. Короче, я упал прямо на Ран. Пояс ее распустился во время схватки, одежды сбились, разошлись: и верхнее кимоно, и нижнее.

— …что ты делаешь?..

Дальше все получилось наиобычнейшим образом, словно мы были женаты лет десять, не меньше. За ночь мы сражались еще трижды. Сам себе удивляюсь.

* * *

Утром отец задержался перед тем, как уйти на службу. Отвел меня на задний двор, показал пару новых приемов — из тех, какие освоил в додзё своего отца, еще в бытность моей юной бабушкой. Ну, вы поняли. Сказал: пригодится. Сказал: результат тебя обрадует.

Кажется, он что-то знал.

Когда отец ушел, я подскочил на месте, услышав гром выстрела. Думал, отец немедленно вернется — нет, ушел и ушел. Из дома выбежала матушка, глянула на небо: гроза, что ли? За матушкой топталась встревоженная О-Сузу. Жестом я показал им, что все в порядке, можно не тревожиться, вздрогнул от второго выстрела — и побежал на задний двор.

— Места маловато, — упрекнула меня Ран, перезаряжая хинава-дзю. — Разве это стрельба? Это так, пальцем тыкать. Надо что-то придумать.

У чучела, которое я обычно хлестал плетьми и бил палкой, была разворочена голова. Из дыр наружу торчала солома. Мелкие соломинки кружились в воздухе, словно издеваясь надо мной.

— Ты каждое утро стреляешь? — спросил я.

Ран потупилась:

— Стараюсь.

— Традиция?

— Традиция.

— По женской линии?

— По женской. А что?

— Соседи, — объяснил я.

О родителях и служанке я решил не вспоминать.

— Привыкнут, — отмахнулась Ран.

Вряд ли, вздохнул я. И был неправ: соседи привыкли. А что им оставалось? Когда Ран узнала, что по кварталу побежали сплетни, унижающие мое — нет, вы поняли? мое!!! — достоинство, она навестила злоязыких, желая принести им свои извинения. Вместе с извинениями Ран принесла ружье.

Сплетни заглохли.

Глава вторая: есть тело, есть дело

1

Черный веер

— О! Хвала небесам! Это то, что нужно!

Из лавки, где торговали веерами, вылетел суетливый карлик: торс и голова взрослого мужчины, кривые ноги золотушного ребенка. Кинулся наперерез, заступил дорогу:

— Господин! Прошу прощения!