Сто страшных историй

— Как вы пришли к такому выводу?

В голосе старшего дознавателя проскользнула легкая заинтересованность.

— Благодаря вашим тонким подсказкам, Сэки-сан!

— Каким же именно?

— Мне было велено срочно прибыть в управу. Вы встретили меня словами, которые я не позабыл. Если вы желали испытать мою память, смею надеяться, я успешно выдержал испытание. В прошлый раз мы с вами отправились на остров Девяти Смертей. Но сперва вы, как я помню, заявили, что мы отправляемся в ад! Умоляю о снисхождении! Если я ошибся, я достоин самого сурового наказания!

— За наказанием дело не станет. Что еще?

— Ширма, Сэки-сан.

— Моя ширма? Что с ней не так? Она всегда здесь стоит!

— Ах, моя дерзость ужасает меня самого! Раньше ширма стояла ближе к стене. Так, как сейчас, она стояла всего единожды. Большому человеку — больше места, не правда ли? Досточтимый Хигаси-сан! Я искренне рад вас приветствовать! Встреча с вами — великая честь для меня.

Басовитый хохот сотряс стены кабинета.

Из-за ширмы, пыхтя и отдуваясь, выбрался Куросава Хигаси, правительственный инспектор надзора. За прошедшее время инспектор не изменился. Я отлично помнил, с какой легкостью бывший борец сумо орудовалв Фукугахаме тяжеленным дубовым брусом, разбрасывая врагов. Кукла-неваляшка Дарума против тряпичных куколок! Широкое, обманчиво-добродушное лицо, цепкий прищур глубоко посаженных глаз...

Хотелось верить, что сейчас инспектор улыбается искренне, без всякого притворства.

Под верхним кимоно из темно-бордового, почти черного шелка угадывалось второе, цвета морской волны. Наверняка имелось и третье. За поясом — знакомые мне дорогущие плети с тончайшей резьбой на лакированных рукоятках.

Господин инспектор, вы все тот же щеголь.

— Я не меньше вашего рад нашей встрече, Рэйден-сан. Ваша наблюдательность и выводы, сделанные на столь шаткой основе, впечатляют.

Инспектор качнул ширму, намекая на шаткость основы.

— Я слушал вас с огромным удовольствием. Кстати, ваши речи сделались куда более вольными, чем прежде. Взрослеете, да? Младший дознаватель утратил приставку «младший»? И вы правы: повод для встречи выдался не слишком веселый.

— О, Хигаси-сан!

Я отметил «бо̀льшую вольность речей». Шутка или нет, а все равно не стоит дергать тигра за усы.

— Вы подвергаете мою скромность чрезмерным испытаниям. Надеюсь, на сей раз нам не придется рубиться насмерть стальными мечами?

— И я надеюсь, Рэйден-сан. Тем более, что кое-кто уже проделал это за нас.

3

Ямасита Тиба по прозвищу Ловкач

— Прежде чем вызвать свидетелей происшествия, мы с господином Сэки введем вас в курс дела. Не волнуйтесь, Рэйден-сан, я не отниму у вас много времени.

Рассказ инспектора — господин Сэки вводил меня в курс дела молча — оказался кратким и исчерпывающим. Куросава Хигаси прибыл в Акаяму около месяца назад. Разумеется, я об этом ничего не знал и не пересекался с инспектором в городе. Инспектор — не тот человек, чье появление сопровождает рой слухов. Вроде бы и не тайна, но знают об этом лишь те, кому следует. А такие люди умеют держать язык за зубами.

Короче, Куросава и я ходили по городу разными путями.

И занимались разными делами.

Как выяснилось, доблестной полиции Акаямы удалось изловить особо опасного вора, разбойника и грабителя. Им был Ямасита Тиба по прозвищу Ловкач. Бессовестного негодяя мало интересовало имущество лавочников средней руки или чиновников низкого ранга. Ловкач, птица иного полета, брезговал даже зажиточными торговцами! Перебираясь с острова на остров, он полностью оправдывал свое прозвище, обворовывая усадьбы и за̀мки людей знатнейших и богатейших. Уносил Тиба золото, украшения и фамильные драгоценности, не размениваясь на пустяки. В Акаяме неуловимый вор ухитрился проникнуть в за̀мок самого князя и уйти с добычей. Правда, тут неуловимость Тибы закончилась: Ловкач попался на сбыте краденого.

Уж слишком приметными оказались шпильки княжеской супруги!

Весть о поимке Ямаситы Тибы не могла пройти мимо «цепкого взгляда» — людей из правительственного надзора. Инспектор Куросава, пребывавший в служебных разъездах, волей случая оказался неподалеку. Нет, не в городе, но спустя три дня инспектор был уже в Акаяме. Он не вмешивался в ход дознания и суд над преступником, хотя и ознакомился с материалами дела. Одно присутствие инспектора заставило полицию и суд трудиться в поте лица, завершив дело в кратчайшие сроки. Разгневанному князю вернули имущество его супруги, что частично уняло высочайшую ярость. Преступника даже не стали пытать: едва палачи приготовили деревянную пирамидку, чтобы посадить на нее Ловкача, и громадные булыжники, чтобы навалить их ему на колени, как Ловкач незамедлительно сознался во всем, оставив палачей с носом.

Приговор прозвучал. Ямасита Тиба отправился в ссылку навстречу голодной смерти.