Сто тысяч раз прощай

– Эту заунывную песню про Ван Гога, вроде «Звездная, звездная ночь» или «Винсент», как-то так. А я думаю: бывает же такое – он реально растворился в собственном пении, даже зажмурился. А мне что делать? Ни ноги размять, ни в уборную отойти, ничего, сидишь как колода, а песне конца-краю не видно. С последним аккордом я думаю: «Поаплодировать ему, что ли? А вдруг он на радостях „Американский пирог“ зарядит?» Ну, изобразила пару жидких хлопков, а он и спрашивает: «Ты вообще в курсе, что это песня про Винсента Ван Гога?» А я ему: «Неужели? Из-за нее он и ухо себе оттяпал?»… Я его уела, но он посмеялся. И полез ко мне с поцелуями, а я думаю: это же не кто-нибудь, а Патрик Даррелл! Целовались мы довольно долго, а я все себе твердила: это тот самый мальчик, правда? Которого я так сильно любила… в общем, я как бы противиться не стала, мы как-то незаметно разделись до пояса, а потом скинули все остальное и очутились на кровати покойной бабушки. Только тогда он спросил: «Тебе лет-то сколько?»; такой вопрос, вообще-то, весь кайф ломает – ты наведи справки заранее… Пятнадцать, говорю, но его, похоже, это не сильно озаботило, и неминуемое случилось. Ну вот как-то так.

– И каковы… ощущения?

– Знаешь, трудно сказать. Болезненно. Во всех отношениях. Спасибо хоть все быстро закончилось.

– А он знал, что ты…

– Девственница? Ну да, я ему сказала, а он и говорит – слово в слово: «Это ничего, я полотенце подстелю». Реакция опять-таки не идеальная, но что было, то было.

На мгновение она умолкла.

– Короче. Все говорят, что это сплошное разочарование, но он после этого погрузился в раздумье, и я решила, что мужчине положено впадать в некоторую меланхолию; ну, спрашиваю его: «Что случилось?», а он – такая прелесть – отвечает: «Понимаешь ли ты, что на языке закона это называется статутное изнасилование?» И я, тупица, начала уверять, что не собираюсь заявлять в полицию: дескать, не парься, Рождество на носу, можешь отвезти меня домой или хотя бы в такси посадить, и он изобразил оскорбленную добродетель, но такси все же вызвал и попытался всучить мне пять фунтов, а я такая: «Ты что себе позволяешь, я тебе не Роксана», и он так смутился, что начал оправдываться: «Нет-нет, это на такси», а я ему: «Да знаю я, просто шучу… короче, забей, деньги у меня есть», и пока дожидалась на улице машину, задавалась вопросом: откуда у меня эта манера все обращать в шутку? Зачем я пытаюсь его успокоить? Короче, всю дорогу я ревела и больше его не видела.

Ее передернуло; она стала разминать пальцы.

– Иногда я думаю: надо было все-таки пойти в полицию и его наказать – не за то, что мне было пятнадцать, а за то, что он такой самовлюбленный кусок говна, или за его подвывания – да за что угодно. Ведь в моих глазах он запятнал Ван Гога. Не говоря уже про Дона Маклина.

Мы молчали; от нее исходила обида, некая пульсация. Я впервые выслушивал такие признания и боялся оплошать – хотел показать себя таким парнем, точнее, мужчиной, который знает, как отреагировать, как стать живым противоядием от того негодяя из ее рассказа. Верный своему намерению всегда совершать в ее обществе образцово-показательное поступки, я не всегда понимал, как это делается, и зачастую находил подходящие слова только по дороге домой. Меня, конечно, охватило желание разыскать этого гаденыша и поквитаться с ним, как это сделал бы разъяренный Тибальт. Хотелось и утешить Фран, но приобнять, прижать к себе казалось неуместным, поэтому я просто взял ее за руку. Приподняв наши переплетенные пальцы, она рассмотрела их с таким любопытством, будто никогда раньше не видела.

– Жаль, что так вышло.

– Не будем сгущать краски, просто вышло не идеально. Думаю, кстати, что по-другому и не бывает… просто хотелось бы, чтобы на его месте оказался кто-нибудь… дурацкое слово… добрый. Я не имею в виду сопливого, перепуганного, обидчивого… это вообще мрак. Мне просто… хотелось бережного отношения. Короче. Вскоре после этого на горнолыжном курорте я, к счастью, познакомилась с одним парнишкой-швейцарцем, его звали Паскаль, и у нас все прошло намного лучше. В смысле, гораздо ближе к моим представлениям. Никакого, конечно, единения душ, но весьма… гладко и умело.

– Такова, значит, твоя оценка.

– «Настоятельно рекомендую. Рассчитываю повторить». Но тебя, наверное, подробности не интересуют, правильно я понимаю?

– На самом деле нет. Но тебе, наверное, легче будет считать, что именно это и был первый раз.

– Вряд ли получится. Но ты, мой невинный друг, обязан дождаться кого-нибудь особенного, с кем ты сможешь прийти к согласию и вспоминать потом с улыбкой.

– Найти практическое решение.

– Именно так. Найти практическое решение.

– Только в том случае, если такой человек вообще существует.

– Ну да. – Она рассмеялась. – Только в этом случае.

Пиар и реклама

Однако теперь у нас наметился план. Голова шла кругом; возвращаясь с реки, я обдумывал, как лучше его провернуть. План – отличный, просто суперский – не давал мне покоя, и я, ухмыляясь в потемках, незаметно дошагал до дому.