Столешников переулок

На колокольне затрезвонили. Удары лихорадочные, словно били набат. Не то, что мелодию, даже какую-нибудь организованность в колокольном звоне уловить было невозможно. Новые церкви появлялись так быстро, что не успевали обучать звонарей. Зеваки подтянулись поближе к ограде, чтобы посмотреть крестный ход. Протиснуться между ними смог бы только Макс, но он и так стоял у ограды. Оставалось наблюдать поверх голов более шустрых. Верующие шагали медленно, однако беспорядочный перезвон создавал впечатление нервозности. Казалось, сейчас перейдут на бег и примутся крушить все на своем пути.

Инга после службы была размягченной, словно долго лежала в ванне, наполненной горячей водой. Движения наполнились материнской нежностью: все вокруг – ее дети. Плавно повернув голову, повязанную темной косынкой, она посмотрела в ту сторону, где стоял Макс с девицами. Она не могла видеть их – закрывали люди, вышедшие из церкви, – наверное, интуиция подсказала.

– Христос воскрес!

Инга хотела услышать эти слова от другого, даже не попыталась скрыть разочарование.

– Воистину воскресе, – ответила он.

Губы ее были теплы и мягки, а щеки – холодны и упруги, как бы отталкивали. Аромата духов не слышно, будто Инга сняла его перед входом в церковь и пока не надела.

– Так-так-так! – раздался рядом насмешливый голос Макса. – Прелюбодействуем?!

– Прекрати, Макс, – тихо произнесла Инга с материнскими нотками в голосе, точно усмиряла не в меру расшалившегося малыша. Она поправила косынку, как бы подоткнула ее, чтобы щека открылась побольше. – Христос воскресе!

– Воистину! – ответил Макс, уже пьяненький, взял ее руками за голову, приложился губами к правой щеке, левой, а потом поцеловал в губы, в засос, кощунственно.

Инга ждала этого и хотела.

Люди торопливо расходились по домам. Побыли хорошими – пора и честь знать.

Стрижи шлифуют

вечернее небо,

чтобы ночь

опускалась

быстрей.

Аромат ее духов заполнял квартиру осторожно, словно двигался по неизведанной территории. Сперва залетало маленькое облачко-разведчик, убеждалось, что опасности нет, и исчезало. Затем аромат протискивался под дверью плоским щупальцем, расширял лазейку и врывался всей своей мощью – Инга пришла. Казалось, что даже игровое пространство внутри монитора пропитывалось запахом ее духов. По крайней мере, изредка оттуда выплескивалась насыщенная этим запахом волна воздуха, словно кто-то невидимый нажимал там на пульверизатор пустого пузырька из-под духов. Может быть, это происходило тогда, когда Инга проходила мимо комнаты, но, скорее всего, выражал всплеск эмоций девушки, потому-то постучала в дверь как раз в промежутке между двумя волнами.

– Заходи, Инга!

Дверь отворилась в два приема – сперва чуть, а затем до половины. Инга протиснулась в комнату, держась рукой за торец двери, точно боялась, что дверь сейчас захлопнут. На ней были джинсы, новые, но с горизонтальной, намеренно разбахромленной прорехой на правом колене, и белая футболка навыпуск, великоватая в плечах, через которую еле-еле просматривались темные полукружья и соски. Когда Инга двигалась, груди колыхались не в такт, немного с запозданием, и набрякшие соски чертили футболку изнутри. В этой одежде она казалась доступнее, похожей на тех пустышек, на которых частенько западал Макс. Теперь и к ней липло слово «вертихвостка». Впрочем, даже в этой одежде она не была похожа ни на одну другую девушку, оставалась самой красивой, хоть и по-другому, не так, как в своей обычной одежде.

– Привет! – произнесла она и закрыла дверь осторожно, точно боялась хлопнуть и разбудить спящих.

– Здравствуй!

– Не помешаю? – спросила она, улыбнувшись виновато.

– Конечно, нет! Я рад, что ты пришла!

– Договорились с Максом, а он где-то шляется, – пожаловалась она. – Я посижу у тебя.

– Сколько хочешь.

Она подошла к журнальному столику, поглядела на экран монитора без того напряжения, с которым обычно пялятся люди, не умеющие обращаться компьютером, причем бояться не столько его, сколько сломать в нем что-нибудь по неосторожности.

– Чертей гоняешь? – задала Инга вопрос и объяснила: – Так у нас в институте называют компьютерные игры.

– Хочешь поиграть?

– Нет, – оказалась она. – Что вы в них интересного находите?! У нас весь институт на играх с ума посходил. Только и разговоров, кто сколько уровней прошел.

Инга села на стул у стола, боком к компьютеру. Верхние ресницы у нее были подведены черной тушью и загнуты кверху кончиками, а нижние не разглядишь, словно их и нет вовсе.

– Приятные у тебя духи.

– Да?! – произнесла она со смесью иронии, удивления и радости. – А Макс заявил: «Сладковатый запах, как от покойника». Я не поняла, нравятся ему духи или нет?

– Нравятся. Это он так шутит.

– Он умеет так шутить, – согласилась она.

– Иначе бы попросил поменять.

– Он не умеет просить, – с ноткой гордости за него сообщила Инга, – только требовать.

– Но он и не потребовал.