Столетняя война

Это серьезные симптомы, что надо принимать меры, чтобы нарыв не созрел. Бедфорд, менее высокомерный и скрытный, чем его старший брат, в отношениях с герцогом Бургундским разыгрывал лояльность и доверие. Еще во время болезни Генриха он, не задумываясь, послал подкрепления в Ниверне, чтобы отстранить от вотчин союзника угрозу со стороны сторонников дофина. Со смертью короля Англии он предложил герцогу стать регентом Франции. Предложение заманчивое, позволявшее без борьбы осуществить мечту какого-нибудь Филиппа Храброго или Иоанна Бесстрашного окончательно взять в свои руки управление королевством. Но Бургундецне спешил соглашаться, взвешивая риск: какой может быть его власть над страной, покорность которой обеспечивалась только иностранными гарнизонами? Не вовлечет ли пост регента его на службу к Ланкастерам? Не станет ли он их лакеем? Другие, менее проницательные и более озабоченные достижением немедленных, но иллюзорных выгод, мигом бы ухватились за возможность достичь своих политических целей, пусть даже «в обозах чужеземца»[120]. История показала, что простаки или бесхарактерные люди, которые шли на подобные комбинации, сколь бы выгодными те ни выглядели, неизменно оказывались в проигрыше. И Филипп предложения не принял. А Бедфорда это заставило вымаливать его дружбу и искать консолидации англо-бургундского союза в брачных альянсах. Иоанн V Бретонский, до сих пор постоянно переходивший из лагеря в лагерь, то становясь арманьяком, то бургундцем, то принося оммаж Ланкастерам, то сближаясь с дофином и при этом всем стремясь лишь к одному — отвратить от своего герцогства ужасы войны, теперь примкнул к герцогу Бургундскому и Бедфорду, чтобы совместно бороться против Карла VII. Тройственный союз был заключен в Амьене в апреле 1423 г. Его закрепили два брака: Бедфорда с Анной Бургундской и Ришмона с Маргаритой Бургундской, уже вдовой Людовика Гиенского.

Коалиция трех принцев была обречена на недейственность еще до ее заключения. При всей ловкости Бедфорда 1423 год стал для него началом долгой четырехлетней полосы разочарований и огорчений, когда дружба с бургундцами перешла в глухое соперничество, а интриги Бургундца с королем Валуа парализовали усилия Ланкастеров в военной сфере.

Начало охлаждению в англо-бургундских отношениях положила одна история, во многих отношениях бурлескная. Эта трагикомедия, выстроенная в драматическом плане безупречно, соединяет похождения взбалмошного Глостера с романтическими авантюрами Якобы Баварской. Когда в 1417 г. умер шурин Иоанна Бесстрашного Вильгельм Баварский, граф Эно, Голландии и Зеландии, за его наследство разгорелся спор между его братом Иоанном Баварским, до того носившим сан епископа Льежского, но теперь поспешившим вернуться в мир, расстаться с митрой и жениться, и единственной дочерью графа Якобой, вдовой бесцветного дофина Иоанна Туренского, которую тотчас после смерти последнего выдали за его двоюродного брата — не менее бесцветного Иоанна Брабантского, сына покойного герцога Антуана. И тот, и другая были в долгу у герцога Бургундского: бывшему епископу в январе 1408 г. понадобились бургундские войска, чтобы разбить при Отее восставших льежских ремесленников; Якоба, выйдя за молодого герцога Брабантского, который во всей своей политике следовал в фарватере Иоанна Бесстрашного, вошла в число протеже последнего. Поэтому после четырех месяцев борьбы противники обратились к могущественному герцогу Бургундскому с просьбой продиктовать условия соглашения, по которому в апреле 1420 г. и были разделены спорные земли: бывший епископ пожизненно сохранял под своей властью Голландию и Зеландию, Якоба признавалась графиней Эно.