Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

В прошедшую субботу мадам le Drun начала писать мой портрет. Как только она кончит, я велю списать для вас копию. Я купила было для вас 300 устриц, но их не послали тотчас, а продержали пять суток, так что все испортилось. Как начнутся морозы, я пришлю и вам с нарочным.

Вчера был эрмитаж довольно многолюдный по случаю совершеннолетия шведского короля; посмотрим, чем нас нынче обрадуют. Должны скоро прислать приглашение… Вчерашний эрмитаж исключительно состоял из поляков и полячек. Их здесь множество. Вчера один Потоцкий был пожалован в камергеры, а другой в камер-юнкеры. После бала был ужин, я уехала в первой половине ночи…».

Непомерная роскошь была настолько кичлива, что императрица Екатерина II издала манифест с постановлением, как должно ездить каждому. Двум первым классам определялось ездить цугом с двумя вершниками; 3, 4, 5 классам — только цугом; 6, 7 и 8 классам — четверней; обер-офицерам — парой; не имеющим офицерских чинов — верхом, в одноколке или в санях в одну лошадь. Ливреи по указу также были разные: лакеи двух первых классов имели басоны по швам; 3, 4, 5 классов — по борту; 6-го — на воротниках, обшлагах и по камзолам; 7 и 8 классов — только на воротниках и обшлагах; обер-офицерам— ничем не обкладывать. Купцам запрещены были кареты с золотыми и серебряными украшениями; допускались кареты, одноколки и сани, просто выкрашенные под лак. Отступления от этих форм наказывались штрафами. Ювелир Позье в своих записках рассказывает, что придворный ювелир Дюваль не следовал этому правилу и ездил по городу на трех лошадях. Генерал-полицмейстер Чичерин объявил Сенату, что на доклад его словесный, какой штраф положить повелено будет золотых дел мастеру Дювалю, что ездит не по званию его, «ее императорское величество высочайше изустно повелеть соизволила, как оный присвоил себе из чужого права, то есть штаб-офицерскую впряжку лишней лошади, то и взыскать с него штрафу три доли из оклада, подлежащего ко взысканию, а четвертой доли не взыскивать, потому что не все полное право присвоил».

На экипажи в то время не обращали большого внимания, только бы лошади были запряжены, да колеса вертелись, одно выше другого на пол-аршина, хомуты из ремешков, веревок. На козлах, по болезни кучера, сидел иногда и повар со щетинистой бородой, в нагольном тулупе; позади портной в ливрее из солдатского сукна, в картузе, с платочком на шее.

Люди богатые ездили четверкой и шестеркой. Такая езда, кроме приписываемой страсти к пышности, на самом деле была только следствием весьма неприятной необходимости. В те времена ездили шестерней, потому что с меньшим числом лошадей можно было увязнуть в грязи; часто и шести лошадей было недостаточно. Лошади, взятые большей частью из-под сохи у крестьянина, не могли предохранить семейной колымаги от увязания в грязи.

На гуляньях смесь разных берлинов, рыдванов, колымаг поражала зрителя. В то время еще не знали рессор, и кареты делали на пазах. Самая лучшая такая карета стоила не дороже ста рублей.

Высшее общество в екатерининское время отличалось широким гостеприимством, и каждый небогатый дворянин мог во весь год не иметь своего стола, каждый день меняя дома знакомых и незнакомых. Таких открытых домов, не считая в гвардейских полках, находилось множество. Первыми аристократическими домами в Петербурге признавали дворцы сановников: графа Разумовского, князя Голицына, Потемкина, вице-канцлера графа Остермана, князя Репнина, графов Салтыкова, Шувалова, Брюса, Строганова, Панина, двух Нарышкиных, Марьи Павловны Нарышкиной. Приемы у этих вельмож бывали почти ежедневно. На вечерах у них гремела музыка, толпа слуг в галунах суетилась с утра до вечера.

Роскошь и великолепие палат вельмож доходили до высшей степени азиатского сказочного волшебства. Графиня Головина рассказывает про Потемкина, что в те дни, когда у него не было бала, гости собирались в диванной комнате. Мебель была обита тканью серебряной и розовой, в таком же виде был обит и пол. На красивом столе стояла филигранная курильница, в которой горели аравийские благовония. Князь обычно носил платье с собольей опушкой, алмазную звезду и ленты: Георгиевскую и Андреевскую. За столом служили великорослые кирасиры, одетые в красные колеты. На голове черные меховые шапки с султаном. Перевязи их были посеребрены. Они шли попарно и напоминали театральных солдат. В продолжение ужина роговой оркестр исполнял лучшие симфонии.

В первые годы царствования Екатерины II придворные увеселения были распределены по дням: в воскресенье назначался бал во дворце; в понедельник — французская комедия; во вторник — отдых; в среду — русская комедия; в четверг — трагедия или французская опера, причем в этот день гости могли являться в масках, чтобы из театра прямо ехать в вольный маскарад: в то время почти все вельможи тешились самым беззастенчивым образом.