Столкновение миров

– Погодите. Может быть, мы и сможем с ними поговорить. Если мы напишем рассказ, где авторы историй оживают, то сумеем с помощью портального зелья в этот рассказ переместиться и спросить у них, как победить их персонажей!

– Святая Мэри Шелли, – выдохнула Матушка Гусыня. – Это гениально и аморально – очень в моём стиле!

– Я с удовольствием нарушу парочку нравственных правил ради спасения мира, – сказала Шарлотта. – У кого-нибудь есть ручка?

Бо Роджерс вытащил из кармана перьевую ручку и вручил Шарлотте. Она села на землю и быстро записала на пустой странице в папке Коннера короткий рассказ, который тут же и придумала. Закончив, Шарлотта капнула на страницу зелья, и новый луч света забил в небо.

– Ну что ж, была не была, – сказала Шарлотта и шагнула в луч.

Она оказалась в ярком и бесконечном пространстве. Слова рассказа завихрились в воздухе вокруг неё. Шарлотта изумлённо смотрела, как они вытягиваются и обретают цвет и форму. Вскоре она оказалась в тёмной комнате с тремя пустыми стульями. Имена «Джеймс Барри», «Льюис Кэрролл» и «Лаймен Фрэнк Баум» превратились в своих владельцев, и писатели возникли из ничего прямо у неё на глазах.

– Здравствуйте, господа, – обратилась к ним Шарлотта. – Нам нужно поговорить.

Глава 18 Феи против ведьм

Телефон Бри разрядился, и Коннер с друзьями окончательно потеряли счёт времени. По ощущениям они провели в леденцовой клетке уже целую вечность, но непонятно было, в самом ли деле время тянется медленнее или им лишь так кажется. Все остальные – и беглецы, которых они повстречали возле фонтана, и пленники в других клетках – сидели тихо. На все происходящие вокруг ужасы они взирали так, будто оказались в ловушке в ночном кошмаре и никак не могли очнуться.

С тех пор как их посадили в клетку, Златовласка ни на секунду ни присела. Она не сводила взгляда с Героя, который болтался в слинге на груди Крысы-Мэри. В конце концов младенец проголодался и начал плакать. Вместо того чтобы вернуть его матери, Мэри попыталась дать Герою бутылочку с ярко-зелёным эликсиром – зельем, которого ни Коннер, ни его друзья не знали. Герой понюхал незнакомую жидкость и благоразумно не стал её пить.

– Умница, – прошептала Златовласка.

Когда печи заполнились пряничными солдатами, ведьмы дали детям-скаутам новое задание – оттащить все котлы и противни к краю Большой лужайки, а на их месте грудами разложить конфеты. Затем ведьмы вручили скаутам инструменты для сварки и приказали им мастерить из сладостей оружие. Дети стали делать мечи из карамели, топоры из леденцов, хлысты из лакрицы, цепи с ядрами из карамельных яблок, нунчаки из мармеладных мишек. Готовые изделия скауты складывали в центре лужайки, и с каждым часом арсенал всё разрастался.

Сказать, что дети устали, значило ничего не сказать – удивительно, что они вообще ещё держались на ногах. С тех самых пор как Коннер с друзьями оказались в лагере ведьм, бедные дети трудились без продыху. Многие из них временами начинали клевать носом, но тут же просыпались, прежде чем ведьмы успевали заметить это и наказать их. Коннер был слишком взбудоражен, чтобы спать, но при виде сонных скаутов и сам ощутил прилив усталости. Он прислонился к леденцовым прутьям клетки и невольно заснул – и заснул крепко-крепко.

Коннеру приснилось, что он вернулся в свой прежний район и перед ним дом, где он когда-то жил. Не тот, куда переехали близнецы после смерти отца, а тот, где они обитали ещё при его жизни. Дом был бело-голубой и с таким множеством окон, что казалось, он приветливо улыбается. Передний дворик был необычайно ухожен, и на нём рос большой дуб, на который близнецы в детстве очень любили залезать.

Забыв про все кошмары, что происходили в реальности, Коннер улыбнулся.

– Наверное, я из-за чего-то волнуюсь, – сказал он сам себе. – Этот дом мне снится, только когда мне грустно.

По извилистой дорожке Коннер прошёл через мамин розовый сад и вошёл в дом. Внутри он ожидал увидеть уютную гостиную с ворсовыми диванами, маленьким белым пианино и всей прочей мебелью, которую им пришлось продать при переезде. Но комнату было почти не узнать, потому что вся она была сплошь усеяна бумажными листами. Рукописные заметки были приколоты к стенам, к диванам, разбросаны по полу и всем остальным поверхностям. Самой комнаты под ними было и не видно.

– Странно, – пробормотал Коннер. – Видимо, я перед сном что-то не то съел, раз мне такая ерунда снится. Интересно, что всё это значит.

Почерк на всех записках был одинаковый и очень знакомый, но не его собственный. Коннер сорвал один листок со стены и прочитал, что там написано: