Столько лет спустя

Как-то на Таманском полуострове, где он «выполнял заявки», Ильин после долгих многотрудных дней и бессонных ночей сидел перед отъездом в кабинете директора совхоза и оформлял свои акты. Неожиданно вошел парень и сообщил, что в доме у одной старушки под полом лежит бомба. «Ей не приснилось?» — спросил директор совхоза.

Ильин отправился вместе с испытанным своим другом литовцем Юргасом Навицкасом.

Копали под домом целый день, ничего не нашли, и, когда уже собрались, было уходить, Навицкас обнаружил едва заметный канал. Оказалось, бомба, пробив крышу и пол, вошла в землю, изменила направление и ушла в сторону огорода.

Женщина жила одна, и дом был все ее богатство. Она плакала и говорила, что всю жизнь думала об этой бомбе, но скрывала, боялась, что дом разрушат. А теперь, к старости, стала вдруг бояться за свою жизнь.

Бомба оказалась с часовым механизмом, взрывать можно было только на месте. Но жалко было старушкину избу, кроме того, все это происходило в самом центре станицы. Леонид и Юргас решили рискнуть — вывезти и взорвать бомбу в ближайшем карьере. Несколько раз проехали они по маршруту: высмотрели весь путь, запомнили все ухабы, засекли время на дорогу. Как обычно, всех жителей выселили из домов, маршрут был оцеплен. В кузов машины насыпали песку, уложили аккуратно бомбу и сверху придавили ее двумя мешками с песком.

Навицкас вел машину, а Ильин сидел в кузове и «прослушивал» бомбу. Когда миновали станицу и выехали на полевую дорогу, лейтенант вдруг услышал, что заработали часы. Лоб его стал мокрым и холодным, до карьера оставалось еще около километра. Выскакивать из машины? Он нагнулся и через окно кабины закричал Навицкасу: «Гони!». Юргас глянул на товарища — шея и лицо его мгновенно покрылись красными пятнами. Еще Ильин увидел, как вспотели руки Юргаса.

Прошло уже три минуты. Лейтенант решил почему-то, что раньше, чем минут через пять часовой механизм не сработает. По дороге он открыл борт, отодвинул мешки с песком. Навицкас мастерски развернулся у оврага, они сбросили бомбу и быстро отъехали.

Под вечер приехал парень, тот самый, который сообщил о бомбе, привез хлеб и молоко: оба не ели весь день. И когда стали пить молоко, окрестности потряс взрыв. Механизм был рассчитан на три часа.

Неожиданности, впрочем, коль зашла о них речь, связаны были не только с чрезвычайными нежданными вызовами, особыми секретами взрывателей-ловушек, незнакомыми системами мин и так далее. Как-то взрывали снаряды, и обнаружился ров с останками погибших советских бойцов. Личность одного из них удалось установить: нашли пластмассовую коробочку, а в ней документы на имя старшего лейтенанта Кузнецова. Еще в коробочке были часы, 30 рублей одной банкнотой красного цвета и два патрона от пистолета «ТТ».

Из сотен тысяч без вести пропавших на одного стало меньше.

Вряд ли можно найти человека, который бы никогда в жизни не ошибался. Промахивался и Ильин. Было дело. Дважды. А как же поговорка насчет того, что саперы ошибаются только один раз? Возможно, это были оплошности, а не грубые просчеты. А может быть, действительно в рубашке родился.

Как-то поднятую из воды торпеду он отвез в укромное место на Малой земле, где уже было собрано около сотни разных мин и снарядов. Положил заряд-детонатор, поджег шнур, все сделал вроде бы «по науке». Отъехал метров за пятьсот, стал ждать. Когда прогремел взрыв, он увидел, как из-за деревьев прямо на него с шумом и гудением несется огненная торпеда. Лейтенант отскочил, рванулся в сторону, торпеда изменила направление и уже почти настигла его. Он упал в ров, а огненный смерч, зацепив рядом дерево, снова изменил направление и врезался в скалу. После оглушительного грохота Ильин еще долго лежал, осыпанный пылью и камнями, тело болело, пропала речь.

Только потом понял он, что при взрыве мин и снарядов в торпеде сработал реактивный двигатель и привел ее в движение.

В другой раз Ильин обезвреживал реактивный снаряд. Дважды закладывал тол, в снаряде что-то шумело, из корпуса шел белый дым, а взрыва не было. Лейтенант подложил третью шашку и только выбрался из котлована, как взрывная волна опрокинула его. На короткое время он потерял сознание. Очнувшись, увидел, что шинель на нем горит, а шофер бьет его телогрейкой. Сбить пламя не удалось, он стал кататься по земле — бесполезно, бросился в воду рисового канала, и это мало помогло — видно, сильна была горючая жидкость. Шоферу удалось сорвать с лейтенанта всю одежду.

После этого он три недели пролежал в госпитале: контузия, сотрясение мозга.

А в коротком рапорте была только одна лишняя строка — о причине перерасхода взрывчатки.

События, о которых идет речь, происходили в основном в начале шестидесятых годов. Насколько он был нужен людям в это отдаленное уже от войны время, может сказать одна лишь цифра — в 1958 году, когда Ильин пришел сюда служить, в Краснодарском крае погибло от снарядов и бомб 156 мирных жителей.