Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Шуру такое некорректное обращение возмутило до глубины его пьяной души.

— Девушка! Сколько мне надо, я и сам знаю! Вы несите шампанское, я за все плачу! И за себя, и за всю компанию!

И тут рука Шуры залезла в нагрудный карман куртки и появилась оттуда на свет с увесистой пачкой пятидесятирублевых ассигнаций:

— Несите! У меня таких бумажек знаете сколько?! Я вас тут всех куплю! Шампанского!

Шура помахал пачкой перед лицом официантки и с пьяно-хитрой улыбкой спрятал деньги обратно в карман.

— Только никому не говорите, тс-с-с…

Денег у Носкова при себе и правда было много. Очень много по тем временам. Тысяч восемь. На машину хватит и еще останется. А дело было в том, что, раздавая получку экипажу, Шура так и не смог выдать все деньги. Кого-то пораньше отпустили, кто-то был на вахте, кто-то просто решил получить позже и в итоге на руках у Шуры осталась внушительная сумма. Оставлять ее в гостинице он побоялся, а в своей силе воли и предусмотрительности, как и все мужчины, нисколько не сомневался. Поэтому, напихав карманы казенными деньгами, отчалил в ресторан. Мы, к сожалению, этого досадного факта не знали.

Дальнейшее для Шуры происходило как в дымке. Ставший родным и близким Арвид, подливал шампанское, услужливо подносил зажигалку. Девочки тихо щебетали, перемежая русскую речь эстонскими фразами, а Лейла вообще пододвинула стул поближе к Шуре и, положив руку ему на плечо, перебирала пальчиками его шевелюру. Носков уже без стеснения гладил ее ногу под столом и даже пытался залезть под юбку, а Лейла нежно, но твердо пресекала эти попытки, позволяя, правда, продолжать поглаживания. Наконец Шура достиг такой кондиции, что желание завалить Лейлу на стол и овладеть ею среди салатов и бифштексов стало непреодолимым.

— Офи-и-ициа-а-ант! Счет!

Шура наклонился к уху Лейлы и жарко зашептал:

— Лейлочка. Пойдемте погуляем. Что-то здесь душно стало. У вас парка поблизости нет? Со скамейками. Вы такая симпатичная женщина. Слов нет! С таким чудным задо… телом!

Подошла официантка. Шура расплатился не считая, поглощенный пьяными мыслями о предстоящем блуде.

— Зачем бродить где-то по улицам? Давайте пойдем ко мне. Свой дом, хорошая музыка, свечи. Да и спален у меня несколько. — Арвид по-дружески положил руку на плечо Шурику.

— Давай возьмем дамам еще шампанского, а нам водочки. А то ночи короткие, вдруг чего не успеешь. — Арвид многозначительно улыбнулся, и украдкой показал глазами в сторону Лейлы. Затуманенное сознание Носкова из всего сказанного уловило только то, что где-то близко есть дом, в которой есть спальня, где, само собой, есть кровать… наверное, большая, и в эту кровать он, старший лейтенант Носков, обязан уложить Лейлу и устроить ей «полярную ночь». А вот все остальное — просто ерунда. Поэтому, судорожно вцепившись в Лейлину коленку, Шура, не возражая, расплатился за позвякивающий пакет, который принесла официантка после перешептываний с Арвидом. Потом они встали и ушли.

К нашему стыду, отряд не заметил потерю бойца. Исчезновение Носкова обнаружилось минут через сорок, когда интеллектуальный запас штурманов иссяк, а Валовика мы уже пару раз отводили в гальюн под руки. Попытавшись трезво оценить состояние компании, мы пришли к выводу, что Носкова среди нас нет и что сами мы через полчасика будем в таком же нетранспортабельном состоянии, как и Валовик. Поэтому было принято решение выдвигаться на электричку, да к тому же и время было уже позднее, и до последнего поезда на Палдиски оставалось с полчаса. Так что до гостиницы мы добрались без потерь, вот только окончательно впавший в детство комдив два по дороге пытался выплакаться на плече каждого и обслюнявил с головы до ног своего Палехина.

На следующий день, ближе к обеду, мы собирались в Таллин. Посидеть в пивном ресторане, которых на остальной территории Советского Союза не наблюдалось как класса. Пожевать швабские сосисочки с кислой капустой, постукаться пузатыми немецкими кружками. Позавтракав в небольшом кафе недалеко от гостиницы, мы с Палехиным возвращались обратно, когда из окна соседнего с нами здания, где жили штурманы, с которыми обитал и Носков, нас очень энергичными жестами начал подзывать Лукашевич:

— Мужики, поднимайтесь к нам, тут такое… просто оборжетесь!

Естественно, мы к ним зашли. Картина была, и правда, впечатляющей.