Сторона Германтов

Дорогой друг и кузен!

Надеюсь, ты здоров и то же самое вся твоя семейка, а особо мой маленький крестник Жозеф, которого я еще не имел удовольствия познакомиться, но люблю больше всех, на то он и крестник, так точно у любви есть бренные остатки, мечты уснувшие, и нужен им покой[394]. Хотя, дорогой друг и кузен, откуда тебе знать, может, завтра ты и твоя дорогая жена, а моя кузина Мари, с матросом, привязанным на грот-мачте схожи[395], опуститесь на дно морское, потому как наша жизнь — темный дол и ничего больше. Спешу тебе сказать мой дорогой друг, что нынче главное мое занятие, предвижу, как ты удивишься, это поэзия, я люблю ее с наслаждением, ведь надо же как-то убить время. Так что, дорогой друг, не слишком удивляйся, почему я до сих пор не отвечал на твое последнее письмо, предай забвению, чего простить не можешь[396]. Как тебе известно, матушка хозяйки скончалась в невыразимых мучениях, и это очень ее утомило, к ней ездили чуть не трое докторов. День ее похорон прошел прекрасно: явилась целая толпа, все знакомые хозяина и несколько министров. Дорога до кладбища заняла больше двух часов, вы там все в деревне наверно так и ахнете, мамашу Мишу наверняка доставят быстрее. И теперь вся моя жизнь — одно бесконечное рыданье. Недавно я выучился ездить на мотоцикле и катаюсь с огромным удовольствием. Что скажете, дорогие мои друзья, если я возьму да прикачу в Экор во всю прыть. Но лучше уж я об этом умолчу, потому что чувствую, как несчастьями его рассудок опьянен[397]. Я вижусь с герцогиней Германтской, с людьми, которых ты даже имени не слыхивал в наших невежественных краях. Посему я рад буду посылать книги Расина, Виктора Гюго, Избранные страницы из Шенедолле[398] и Альфреда Мюссе, потому как желаю излечить страну, что дала мне жизнь, от невежества, чреватого преступленьем. Не знаю, чего бы еще тебе написать, и подобно пеликану, когда он прилетает в вечернем сумраке к оставленным птенцам[399], шлю поклоны тебе, а также твоей супруге, крестнику моему и Розе, твоей сестре. Да не будет о ней сказано: «И Розою звалась, и расцвела как роза, чтоб завтра умереть…»[400], как говорили Виктор Гюго, сонет Арвера[401], Альфред де Мюссе и все великие гении, которых за это предавали смерти на кострах, как Жанну д’Арк. Надеюсь вскорости на ответное послание, шлю братские поцелуи.

Периго (Жозеф)