Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах

С точки зрения адвокатов и правозащитников, с которыми уже успела пообщаться Ровенская, концепция вялотекущей шизофрении получила распространение только в СССР и в некоторых других странах социалистического блока, исключительно потому, что под такое описание можно было подогнать почти любого человека, не слишком удобного для властей. Например, недовольного нынешним социалистическим строем реформатора, правдоискателя, философа, артиста, просто чудака… И совершенно закономерно, что так называемая «вялотекущая шизофрения» систематически диагностировалась противникам существовавшего в СССР политического режима с целью их принудительной изоляции от общества. При постановке диагноза использовались такие критерии, как оригинальность поведения, страх, подозрительность, религиозность, депрессия, внутренние конфликты и чувство вины, недостаточная адаптация к социальной среде, смена целей и интересов.

Например, в уголовном деле Виктора Некипелова, осужденного за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный строй» значилось: «Излишняя, чрезмерная вспыльчивость, заносчивость… склонность к правдоискательству, реформаторству, а также реакции оппозиции. Диагноз: вялотекущая шизофрения или психопатия».

А по поводу литератора Михаила Нарицы, арестованного по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде» и признанного невменяемым, в медицинском заключении было написано: «Имеет собственную систему взглядов на государственное устройство с позиций свободных идей. Советскую действительность оценивает болезненно неправильно, исходя из неправомерных обобщений отдельных недостатков. Страдает психическим заболеванием в форме параноического развития личности и не может отдавать отчета в своих действиях и руководить ими».

Или вот еще что удалось прочитать Софье Ровенской в самиздате по делу одного известного правозащитника: «С увлечением и большой охваченностью высказывает идеи рефор-маторства по отношению к учению классиков марксизма, обнаруживая при этом явно повышенную самооценку и непоколебимость в своей правоте. В то же время в его высказываниях о семье, родителях и сыне выявляется эмоциональная уплощенность… В отделении института при внешне упорядоченном поведении можно отметить беспечность, равнодушие к себе и окружающим. Он занят гимнастикой, обтиранием, чтением книг и изучением литературы на английском языке… Критика к своему состоянию и создавшейся ситуации у него явно недостаточная».

Вынесение психиатрического диагноза позволяло властям избегать гласного судебного процесса, отправляя здоровых людей в психиатрические больницы без суда и на неопределенный срок, который в среднем составлял четыре с половиной года, но иногда мог достигать семи и даже более чем десяти лет. Кроме того, объявление несогласных психически больными позволяло властям уходить от вопроса о политических заключенных — наоборот, это позволяло утверждать, что в СССР они рассматриваются как больные, которых следует лечить, а не как преступники, подлежащие уголовному наказанию.