Storona

А сосед по дому вышел с ополченья. Упивался долго, с горести своей.

Вот теперь собрался и зовет в блужденья на работу в Питер, Васю да скорей. Ведь январь он помнит, год пятнадц(а)тый жуткий. Как пришел с бутылкой этот бледный гость:

«Брат, жена погибла… уж вторые сутки…Пост под Волновахой… – в горле, словно кость —

Говорил не ехать, в Украину эту…Ты её ведь помнишь, делала – атас – Всем настойку с шишки, знала твою Свету, а какие искры были, в ней, из глаз…»

Много букв пропили в этих диалогах. Ведь сегодня горе – это старый мэм.

Да, сосед уедет, вспоминая в смогах Иловайск в отстройке: укры, хмель, ПМ[203]…

Разговоры в прошлом, в беспорядке даты. Алкоголь лишь силит боли прежних дней.

Рано ехать, рано, хоть малы зарплаты, нужно всей семьею сдуматься быстрей.

4

Каждый грамм эмоций отдается слогу. Миллиметры чувства прорастут в словах

Не цензуре прошлой – на спецхран, в берлогу, не цензуре оной – в денежных цепях.

Всю палитру думы Света разливает по картине жизни: Эрос и Танат.

Месяца в печати, месяца верстает безразборно, сдвигом вызванный, талант.

Видеть глазом божьим, с черною сетчаткой очередь за пачкой гумконвойных средств:

Красный Крест, «Поможем» и Россия – кладкой три столпа бакшишов[204] от различных бедств.

Полюбить обстрелы – офис Красно-Крестный в городе Донецке окрещен огнем.

Света получает упаковки честно их дают за взрывы над своим жильем.

Точно так при штабе с вывеской «Поможем» На Донбасс Арене – милосердный кров

Сердца олигарха под татарской кожей. В Украину съехал, но за ним засов

От огромных ларцев, от большой торговли, от борьбы с тем беглым, в местный пьедестал.

Самоискупленье, капитал без кровли. Все в Донецке, там же где Светланин тал

Распустился в прутьях ивою кустарной, пропуская каждый жизни элемент.

Сыну утешенье ласкою непарной, ведь он в жути скрылся из больничных лент.

Мама принимает, было б это ране. Никогда не знала б с мраком что почем!? Но сейчас у мрака есть изнанка грани, Света хороненье утренним лучем.

Этот свет разбавит письмена родские с частною посылкой денежных долей. Это отчим с мамой байки городские перескажут, просят к ним бежать скорей.

«…там у вас в Донецке на Боссе подбили Казаки троллейбус, рядом военчасть,

Ведь они друг с другом власть не поделили и теперь в своих же палят невпопасть…

…я здесь все ж чужая, хоть тружусь без грому. Как же славно было, до майданных смут.

Ну а Глеб вписался в «жити по-новому»[205]. Нас донецких любят, иль за глаз плюют…

…приезжайте, дочка, Светочка родная. От бомбёжек этих, В Киев торопясь» —

В перемешке песни в месяцах без края, с украинской симки есть плохая связь.

На работе те же жалости куплеты, не созревши в ярость, плачет персонал.

Но клиенты ходят, дав рублей билеты нет уже простоев, лишь трудись в навал.

А Светлана молча делает искусство из своей работы, и в своем быту.

Остальное мимо, остальное – пусто, но она излюбит даже пустоту.

В интернете больше не с Островским полем. Новым «Я» собралась в тропы эстафет.

Псевдоним-аккаунт ей отдал с паролем, тот кому ссылала творческий коррект.

Получила профиль, коему писала. Метатекст возглавив, дальше рисовать Божество, любого из любых начала, продолжала в трансе, и продолжит, мать.

К ней приходит слава, бликом анонима, к ней приходят фаны, зная не её.

За репост посадят иль возвысят чтимо. В социальной сети творчество твоё.

Бренды русских сказок простилают тихо на Светлану тени, но она цветет. Рядом сына, мужа проростает лихо, прутик ласки свежей может их спасет?

Ведь Василий ищет горькое спасенье, только в том, что б кто-то был ему маяк.

Ведь Иван попался в растворенье мщенья. Им любить себя бы, а они никак.

5

От полей шотландских, по законам фунтов, Референдум – выйти из британских мест

До изрытых мясом человечьим грунтов месяца в Донбассе проползут в присест.

Лишь сплошной расфокус в темноте больничной, рядом книги: Фреско, Маркс и Пикети

Отдыхает Ваня, вспоминая в личной доле на безличье как попал в пути.

Как простился с местью, в сентябре далеком по весне, по лету, по зиме в пролет

От болезней люди умирают скоком, но не мстим, а лечим, ищем антидот.

Ну и в чем же поиск – выбирай фатально: вырезать гангрену или исцелить?

Нужно по науке, не рубить банально, а понять как дальше по вселенной плыть.

Ведь убийцы живы, что бомбили наших, но убийца тоже – общества болезнь.

Как обезопасить мир от зла познавших? Ведь в тебе есть тоже тьмы бесчетность бездн.

На глазах, за время, расчертился город, пальмами проросший из железных рельс,

Из снарядов парком кованным распорот как труды людские на аверс, реверс.

Есть такие блага без которых выжить толком невозможно в наши времена. Вот, отец на шахте надрывая грыжи, добывал ресурсы, чтобы шла страна

Как в других работах, что хранят фундамент всех цивилизаций в техно-колее, На котором вырос остальной орнамент из дзюдо, из стрижек – из культур в сырье.

Почему те люди, на которых бремя всех кормить и стойко блага строить кров

Очень часто сбиты и размыты в племя нищих, полунищих, иль лакейских псов?

Чтоб найти ответы уходил он в книги, ведь казалось вера прошлых лет – в расход: