Storona

Друга нет, любимой, Олимпийской лиги – возвращенье в додзе не подарит плод.

Дээнэра паспорт не представлен в мире и спортсмену с ним же не пройти отбор,

Либо в Украину – то мишенью в тире, либо на Россию в бюрократий сор,

Не дают гражданство русское донбасским, только ждать позорно, нужных лет и дней.

А сейчас что делать – потерпеть под спасским пламенем отчизны иль стегать коней?

Да и спорт огромный прожирают фаги допинги, скандалы у РФ в гурьбе.

Олимпийцев жизни продают за флаги самой разной дури… Химики в борьбе.

Путь на тренировку всё же сохраненный – просто ради вида красоты бросков.

В недополном зале. Дальше разоренный, в километрах «Метро» с воровских годов,

Где-то там, далеко, рядом ДАП отбитый, силами повстанцев, но не при делах

Ваня ищет что-то, душенька разлита в поисках сосуда в новых берегах.

Не Корчагин, Иден – нет, не стал он в роли, у кого учился, чувствует – другой.

И смотреть же стыдно на родных, с чего ли? Не убиться толком…

Где же красный строй?!

Фабрики – рабочим, земли под колхозы. Дата-центры в общность программистам все.

Ничего не сбылось, в череде на возы бизнес-боссы рулят, а народ в узде.

И пока под планы, крупных русских строек: Крымский мост и газа северный поток,

На Донбассе ходит недомира морок, для войны восходят сто цветов, сто склок.

Если стебель жизни Ваня не по полной сжертвовал на идол бешеных боев,

То сознанье вынул склокою убойной, на местах бинарных в поиск знанья кров.

От журнала «Скепсис» до Ютьюба с Фреско споры левых блогов, где портал Рабкор,

До кружков марксистских Lenin Crew – вьет леска переосмысленья дум в научный лор.

В социальной сети неприятно жутко диалоги павших, умерших людей:

Не онлайн Біленко и Шталова чутко смотрит аватаром безвести смертей.

У Євгена папа, все ж с тюрьмой простился, новости гремели и сейчас гремят. Ваня знал – писатель, с чем-то не мирился…Может с ним связаться – весточкой на чат

Рассказать про сына, про финал в минутах, ленту что пред смертью дал, ему отдать

И тогда, в стыдливых разобравшись путах, легче станет взорить на отца и мать?

Ну, а как же взорить на витрин богатства, на людей идущих по своим делам, На оплоты мира – острова мещанства, что остались целы, под всеобщий хлам. Будто бы обида забралась в подкорку словом не отпишешь в соцсети, в пример

На иных, кто личных войн не принял сборку…Он один и разный твой ПТСР[206].

Как смотреть в прощанье уходящим братьям кто – в РФ, кто – в небо, с «помощью» иль без,

Кто домой вернется под своё проклятье Фатерлянд закроет к будущей ЧС.

Город оживает, наступают массы. Кто сбежал – обратно возвратился в дом

Под косые взгляды, под свои каркасы будущих стремлений закроить излом.

Как смотреть на рэкет – на чинуш малину, столько технологий есть у нас людей,

Что позволят голод, бедность и рутину уничтожить! Нет же – наворуй скорей. На пороге новых революционных, а точней – четвертых, индустрийных вех.

Surplus value[207] – массам, частно отчужденных. Ведь машины сменят в днешних нишах всех.

И пока господы майнят криптокоин, им на это дело слуги – весь народ.

Ты работай лучше, если не достоин и снабжай нас током да трудом за МРОТ.

От обстрела скрыться… снайперов расставить, а вон там отлично станет пулемет

Ты уже уволен, но поток не сбавить – каждый закоулок голову гнетет.

Сколько мыслей Вани развивались пьяно, сколько раз на «ПРИЗМЕ» ночью отдыхал,

В комендантский часик чей-то дом – поляна Холи Рейву будет в полусне зеркал.

В отраженьи трипом приходили лица друга и любимой, нужно вновь в ВК

Будто там аккаунт жил отдельной птицей переписки с кем-то…Удалить. Пока.

Цифровые жизни оборвутся быстро цифровым убийством – цифросуицид. Виртуальный Павка заморожен чисто, чтоб айди безликий новый был открыт.

И увидеть в трансе на ноге девичьей темный свет портрета – выбита тату Опознанье мигом без любых отличий Маяковский смотрит в синеве, в свету.

Вспоминая маму, вспоминая папу, в непривычке быта мирной суеты. Отдалился парень, отдавая драпу замкнутости личной павшие мечты.

В роковые будни, отключилось тело, после дня… встречаний… тьмы тюрьмы цепей…

Ведь «Братишка», старый сослуживец, сел он после службы, снова, обзвоня друзей.

Вспоминает Ваня этот день суровый, как искал «Братишка» помощи солдат,

Ведь он срок не полный отсидел, махровый лик войны дал волю, а затем – в обрат…

6

До свиданья, город, вот узнаем точно – будет скука длиться, коль продал свой дом?

Переезд на Киев срочно и бессрочно муж – Андрій Біленко – уготовил в слом.

Ненависть и ярость тихие ломали на уродов, ставших у корней страны

Мерзость бюрократий, мусорные дали бестолочь и бедность – главные чины.

Это всё напомнит, в мутном, соучастье гибели детишек… На себя же злой. Телеса любимых – просто мясо власти – это всё воздвиглось траурной скалой:

Пятая колонна, что кричит о мире, кумовья кремлевской трупоедной тли

И барыги с бубном всё воруют шире, прикрываясь флагом, кой когда-то чли.

Доктора России на Донбассе светят оправданьем смуты, разные творцы,

Что идут к кормушке, неживые дети уж не встанут боле, отомстят отцы?