Storona

«Не пойму ты хочешь, снова в бой вернуться или просто выйти из тюремной тлы» —

Вопрошает Ваня, а глаза всё трутся – будто втер «Братишка» камуфляж земли.

«Не, ну знаешь, Ваня, я хотел бы мебель продавать и делать, помню как сейчас:

Мы с моей в Бердянске, «Три Семерки», стебель Чайной розы треснут и дивана стряс

Мы сломали ложе, я же вклинил знатно, всё обратно сделал, починил тип-топ

А потом детишки родились…Приятно вспоминать… В Бердянске ща стоит укроп.

Да у нас весь бизнес – мелкий и средненный так кошмарят крышей, а вот крупных рыб

Не хотят ущучить, ведь расклад крапленый шуллера везде же, фиг прознаешь глыб.

За детей печально – от хохлов обстрелы…Да и мы, конечно, тоже молодцы…

Но они пришли ведь, к нам с ненашей верой. Мы в защиту стали, как тогда – отцы…»

«Молодцы? Мы тоже? Это в смысле? Как же?» – вопросил Слободин, будто всплыл момент.

«Ну а ты не помнишь ту машину, даже?! Где девчонка с раной, где укроп твой кент…

Где семья погибла…» – задает Братишка «Так не мы стреляли…» – Ваня шею трёт

И глазами ищет изнутри задвижку от того, что в прошлом. Где сознанье врет?

«Ладно, брат, не будем, мне пора, до встречи» – подытожил узник и пошел хромой,

Оптимизма полный, разоправил плечи и улыбку выдал с доброю тоской.

Пара слов в ответку, простота прощаний да Иван обратно устремлен на рейс.

Может быть успеет в пелене скитаний забежать в свой додзе, вспомнив давний кейс.

Опоздал на сборы построенья в зале, все уже размялись, учинив дзюдо.

Но людей немного, тренер не в ударе, а Слободин форму позабыл на дно Саквояжа кинуть с коем ране ехал. Говорят в Россию на турнир везут

В гостевом формате, но всегда прореха в мир большого спорта будет всем, кто гнут

По судьбе отрезки, а Иван в откатах. Атмосфера только снова триггернет…

Лик Євгена будто впереди на матах появился, просит дать воды, дать лёд.

Ну уж нет. Уходим, без надежд надеясь может хоть секунда отвлечет, скорей

На бульвар – галопом, под огнем рассеясь под свеченьем желтым ламп и фонарей.

Остановка… Плавно… Отдышаться нужно вот и адрес этот – Марксовый кружок.

Хоть куда залез бы сам Иван натужно, чтоб забыть – не вспомнить прошлых дней упрек.

Он и тут в минуты не попал, а позже появился тенью, неудобно став.

Огрызаясь взглядом, но как можно гоже представлялся, зная – не сдержал устав.

И прервался лектор – мадм(у)азель худая, голубые глазки и надменный вид,

За которым, впрочем, хоронилась стая сотен добрых светов и наивный стыд.

«Я продолжу, можно!?» – указала звонко, отойдя от парты, а Иван кивнул.

Возвратилось слово лекционно тонко. На доске рисует всё мадам, метнул

К низу взгляд Слободин – Маяковский там же на ноге у этой, синева тату,

Только где он раньше видел свет этажный, точно – «ПРИЗМА», пьяность и она в поту.

Показалось звуки изошли смартфона – пустота дисплея и Шталовой звон.

Вот опять. Уходим не медля, без стона. Дождь снаружи выдаст миротворный фон.

На асфальте Ваня просидел, внимая звук воды спокойный, снова встреча с ней —

Лектор возвращалась, под зонтом сверкая подбежала к парню, средь пустых аллей.

«Вы чего же сели!? Простудиться можно» – говорит, пытаясь приподнять юнца.

«Мне так плохо стало, рассказать я должен…» – отвечает хрипло баритон старца.

Пробежала искра, любопытства дрожкой так и быть, пройдутся до рабочих мест,

Где Ивану нужно сторожить заброшку заводскую ночью, в конуре присест.

Ну а ей, девчонке, так идти резонно? Соцработник в стаже, общий интерес

У нее к вопросам городским бездонным и баллончик с перцем, если что, в довес.

Приглянулся видом этот парень в зове. Вот уж в комнатушке вахтерской стоят.

Компартийный старый манифест на мове – Украинки Леси в уголочке смят.

«Что за лента это, на запястье вашем?» – расспросила дама, нетипичный цвет.

Говорили долго, на дорожной саже, но не все расспросы подошли в куплет.

А Иван не помнит, что не снял ту ленту. Растрепалась очень и он так привык

Будто жизнь всю носит, что ж пора клиенту – незнакомке чудной рассказать свой сдвиг.

Так же легче будет, открываться глазу лишь прохожих судеб, пусть идут к делам

Вместе с грузом слова – отдаешь заразу их иммунитету от соседних драм.

А она кем будет? Красотою острой открывает снова давних снов рубцы.

Эти ноги блещут, будоражат просто, проявляя мыслей молодых резцы.

Имя ей Алина, возрастом по старше. Опыт на заводе по работе есть.

А сейчас в структурах государства пашет, оппозиционну сохраняя жесть.

Вся родня в России. А друзья в России профсоюзы лепят в цельный мощный пуд,

Приложенье создав для рабочих сие: «Интернет платформа – Защитим свой труд».

Ну она стремится, на призыв мечтанья по дороге звонко Маяковский стих

Отбивает словом. Говорит, что Ваня схож с поэтом этим – видом на двоих.

С комендантским часом ей не подружиться: нарушает – нужно, да не заберут

Спецотряды даму – знает как отбиться красота и хитрость козыря дадут.

А косые взгляды – комплиментов центы по причинам самым разным из причин:

Отсиделась в Сочи, а соседи нет-то…Без отца взрастилась, чтоб менять мужчин…

В феминистских клубах приоткрыла Маркса в новолевой форме, опыт трудовой