Сторрам

«Хрен тебе, я что, так и брошу недопаянным, подождёшь, или сам садись…» Но всё это про себя, тоже ещё армейская, даже училищная выучка. Когда их распекал за что-нибудь офицер-преподаватель, а они с каменно-почтительными, строго по Уставу, мордами про себя посылали крикуна по многим, известным любому курсанту адресам. Сержантов-воспитателей часто называли капралами, хотя такого звания в армии давно нет, а офицеров… преподами, да, точно, в отличие от строевиков.

– Рыжий, чегой-то не фурычит.

– Ставь сюда, посмотрю.

– Побыстрее, а то ввалят.

– Как смогу.

Быстрый шёпот, мимолетное касание его плеча, пока девчонки громоздят перед ним очередную закапризничавшую электрохреновину. Сволочи, конечно, не поставят в этот зал парней, так девчонки и маются с тяжестями. Сразу видно, что не Старший тут расставлял, он бы уж такого не допустил. Даже на дневальстве коридор моют парни, и все тяжести на кухне они ворочают, и… пока не родила – девка, а как родила – мать, мать хранит род, мужик ей во всём подмога и защита… Это что же творилось, что так думать стали… У ургоров совсем по-другому. И различаемся не волосами, не кровью, нет, Седой прав, кровь перемешалась, а этим… и памятью. Помним одно и то же, но по-разному. Крейм-Просветитель и Кремень-Светоч. Он всё-таки узнал: кремень – это камень, высекающий огонь, а светоч – светящий, источник света. И второе имя, присвоенное университетскому профессору, книжному червю, штафирке, более точное и правильное.

Гаора иногда удивляло, насколько далёким становится для него знакомое привычное с детства. А может… может, он и впрямь до пяти лет жил по другим правилам и теперь только вспоминает, возвращается, к источнику, нет, к роднику. Родниковая вода – матёрая, самая сильная, вобравшая силу и Воды, и Земли. На летних лагерных учениях в училище ему случалось и пить, и умываться из родника, и он помнит необыкновенный вкус и запах этой воды.

– Проверь фильтрацию.

– Да, господин.

«Пошёл ты, дурак надутый, а то я без тебя не знаю, что в этих бандурах фильтры – самая ненадёжная часть. Ишь наворочено, накручено, левой ногой через правое ухо, нет, это не Седой придумывал, это точно».

– Много брака?

Ого, опять Сторрам!

– Не очень, хозяин, – выпалил Гаор, привычно вскакивая и вытягиваясь.

Сторрам задумчиво кивнул, оглядывая стол с на первый взгляд разбросанными, а на самом деле разложенными обрезками и мотками цветной проволоки, изолентой, припоем разных марок, инструментами.

– Завтра с утра на подвоз товара.

– Да, хозяин.

– Обрезки заберёшь.

– Да, хозяин, – гаркнул он, изо всех сил сдерживая довольную улыбку.

– Работай.

– Да, хозяин, – он мгновенно сел на своё место.

Когда и куда Сторрам исчез из подсобки, Гаор не заметил, да особо и не интересовался. До чего же здорово с обрезками получилось! Он и проволоки, и изоленты цветной наберет, тут тоже можно многое придумать, а ещё здорово, что завтра в рейс, хотя если с ним кто из надзирателей поедет, будет хреново, но тут уж ничего не поделаешь. А заказ должен быть большой, и тогда с ним пошлют парней, и если в кабине никакой сволочи не будет, то он выкрутит небольшой крюк, чтобы парни в окошко увидели иллюминацию, завтра, судя по гонке, как раз декада заканчивается, девятый день, и на десятый день её включают с утра, он это ещё с каких пор помнит. На Новый год иллюминация из цветных лампочек, стилизованных факелов и целых светящихся картин обязательна, даже Орртен украшали, он помнит, как помогал замковому электрику монтировать гирлянды…

– Рыжий, давай быстро, голозадый аж икру мечет! – быстрый шёпот прямо в ухо, пока перед ним ставят большую, с массой примочек и прибамбасов многофункциональную печь, она же… и так далее.

И он успевает так же быстро и тихо шепнуть, что из лягушачьей икры только головастики получаются. Девчонка фыркает и норовит остаться подсобницей при нём, там подержать или ещё что, но в подсобку вваливается старший продавец, а за ним увешанный орденами не хуже новогодней ёлки какой-то отставной генерал, старый пердун, нашёл куда наряжаться, в магазин как на парад, или ему больше некуда, или последние мозги растерял, а с ним фифа-цаца и тоже, вся в брюликах, шлюха дорогая, шикует на генеральскую пенсию, скромненько так стоит, за генеральской спиной, а глазами уже и со старшим продавцом, и с надзирателем трахнуться успела, а дай ей волю, она бы и его, раба-волосатика, прямо тут же бы оприходовала, нет, хорошо, что Аюшка умотаться успела, а то такая из ревности в момент под порку подведёт.

Генерал, с благосклонной брюзгливостью отвесив нижнюю губу, слушает старшего продавца, что предпродажная проверка и регулировка входят в набор бесплатных услуг. Скрывая ухмылку, Гаор чуть не с головой влезает в открытую печь, проверяя крепление гриля: разницу в накладных и на ценниках он давно заметил, ведь даже не в разы, а на порядок, при таких наценках любые скидки и услуги выгодны. Зато понта сколько! Хорошо генералы на солдатской крови жируют, ведь цену нашейным и нагрудным побрякушкам он тоже знает, пять лет понимать учился.

– Готов?