Страдания князя Штерненгоха

А все-таки как она могла здесь очутиться, если она уже три с половиной месяца находится в Кордильерах?.. И, конечно же, там уже сломала шею, ну подумайте сами, такие горы!.. Но полностью не исключено, что — не сломала, могла оттуда улизну… — то есть вернуться. Ведь там теперь, в декабре, несомненно, чрезвычайно холодно…

Все может быть. Та, вчерашняя, могла быть действительностью, та, в тринадцатой комнате — галлюцинацией — это не противоречит одно другому. Собственно говоря, ничего я точно не знаю. Ужасная неопределенность, с ума можно сойти… Я бы мог ее уничтожить — и знаю как — знаю, но никому этого не скажу — это было бы слишком ужасно — нет, нет!..

6 декабря.

Но эта неопределенность еще ужаснее… Я должен, — но не могу — нет — нет — Боже милосердный!

8 декабря.

Я ее опять увидел! Сегодня в городке Р., в двух часах ходьбы от моего замка. На оживленной улице; как раз в полдень. Она шла с одной дамой и двумя мужчинами; один из них когда-то лечил меня от сифилиса; и ту другую даму знаю, из бара. Она громко говорила с ними своим таким знакомым мне демоническим голосом. А они ей бодро отвечали, как любому смертному. На меня и не посмотрела… хотя я был вынужден сесть на минуту на один из мешков с углем, лежащих тут же рядком.

Жива, жива! теперь ясно!.. Как бы с ней могли говорить эти люди, и даже смеяться с ней? Жива — убежала из — Кордильер. Ясный полдень — на главном променаде — с франтами — у нее был лорнет — да ради Бога, разве призраку или галлюцинации нужен лорнет?.. Но как она все-таки могла — вернуться — из Кордильер?..

9 декабря.

Но разве можно быть уверенным, что она настоящая? Ее спутники могли быть, так же как и она сама, всего лишь моей галлюцинацией. А если не были, то могли видеть ее как галлюцинацию так же хорошо, как и я. А ведь, тысяча чертей, вся эта шумная улочка и это яркое, низкое солнце могли быть всего лишь паршивой галлюцинацией. И без того вся вселенная, и я сам больше всего, ею являемся.

Опять издали на меня начинает веять — безумие. У меня к нему талант, как сказал когда-то один знаменитый доктор. Раньше у меня не раз случались эти, прошу прощения, галлюцинации, но невинные; однажды, например, я полчаса наблюдал, как мой пес Наполеон в закрытой комнате играет с сучкой; вдруг вздрагиваю, протираю глаза — а Наполеон лежит и спит, а о сучке ни слуху, ни духу; убежать она не могла, дверь изнутри была заперта. Однако здесь речь идет, к сожалению, не о сучке, а о воплощенном дьяволе — Демоне. Однажды уже это произошло: князь Штерненгох женился на Сатане…

Я должен убедиться! Должен! Завтра поеду в крепость, где находится эта башня с подзорной трубой. Гу-у-ууу!

10 декабря.

Написано в жуткой крепости Раттентемпль. Было настоящим геройством, что я перешел через древний подъемный мост. Но башня — на нее я не решился поглядеть даже издали… Но завтра! завтра во что бы то ни стало я должен во всем убедиться.

11 декабря.

Я не решился. Ну хорошо: была пятница, и солнца не было. Завтра непременно!

Если бы хоть младенца я мог взять с собой…

12 декабря.

Ни за что. Я понял, что не сумею и решил уже завтра покинуть крепость. Впрочем, все это как-нибудь само собой хорошо кончится.

В тот же день поздно вечером.

После обеда я пошел умываться в небольшую замковую ванную. Я был уверен, что, кроме меня, ванны и лампы, там ничего не было. Протираю глаза, в которые попала вода, — вдруг что-то перед ванной мелькает — присматриваюсь — Демона стоит там, самая настоящая, белая, страшная. Я потерял сознание. Когда я вновь пришел в себя, я ее больше не видел, но обратил внимание, что дверь изнутри заперта на задвижку.

Теперь ясно, что она призрак. Не нужно туда ходить. Это меня успокоило. Но, помилуй Боже, как мог этот призрак из ванной щебетать в полдень на променаде с вертопрахом?

Нет-нет, теперь нужнее еще более чем когда бы то ни было, пойти убедиться. У меня простой выбор: башня — или смерть от безумия.

О мой страх от второй из этих возможностей, молю тебя: дай мне отваги преодолеть страх от первой.

13 декабря.

О благословение мужеству! Теперь, когда я это пишу, я спокоен, хотя ветер бушует так грозно, что я трясусь как лист. Но зачем бояться? В обеих комнатах, соседних с моей, я поместил вооруженных слуг; они бы ей показали! Так вот…

Это было ужасно, но я приобрел главное сокровище: уверенность.

Однако я бы едва нашел отвагу, если бы мне не пришла в голову прекрасная мысль: взять с собой двух огромных, верных сенбернаров.

В два часа пополудни, преодолев соблазн отложить дело на завтра, я вошел с ними в крепостную башню. Тщательно осматривая каждый угол, я поднялся на самый верх, а потом опять спустился. И в первый, и во второй раз, когда я проходил мимо знакомого места, я чуть было не упал, хотя и пылал отвагой.