Страга Севера

– Поведение… Спокойный, как танк. – Нигрей глубоко вздохнул и, показалось, всхлипнул. – Весь разговор в его машине записал на пленку. А мой материал обещал не использовать против меня и против вас… Обставлял меня со всех сторон, требовал сотрудничества, обмена информацией… Сегодня утром заявился ко мне, спрашивал об иностранце. Кристофер Фрич исчез из гостиницы.

– Исчез? – вскинулся полковник. – Почему наша служба не доложила?

– Не знаю… Я от него услышал, что иностранец исчез.

– Значит, этого «вишневого» интересует Фрич?

– Похоже, так… Но еще и Зямщиц, и… ваши отношения с Комиссаром. – Нигрей помедлил и добавил: – Он показал золотой значок. Который должен быть у вас, товарищ полковник.

Арчеладзе ощутил, что и у него заболело в солнечном сплетении.

– Ты не ошибся?

– Нет, поднес к самому лицу. Еще и потряс на ладони…

Капитолина сидела у ног в позе кающейся Магдалины: только обращалась к огню в камине, тянула к нему руки и что-то шептала…

Полковник встал, выключил верхний свет, погасил газовые рожки, и в зале все стало багряным и тревожным от пламени.

– Почему сразу не признался? – жестко спросил Арчеладзе. – Почему промолчал в самолете?

Нигрей подтянул к себе разбитую гитару, поскрипел свернутыми в кольца струнами и промолчал. Полковник вырвал у него гриф со щепастыми обломками и бросил в камин. Отскочивший красный уголь упал на медвежью шкуру перед Капитолиной, остро запахло паленой шерстью. Она же сидела и смотрела, как струится синий дым. Арчеладзе аккуратно взял уголь щипцами, положил в огонь.

– Понял свою вину?

– Все понял, – тихо выговорил Нигрей. – Я пойду… В лес, грибы собирать… Разрешите идти, товарищ полковник?

– Сдай оружие и иди, – приказал полковник.

– Оружие?.. Но у меня нет оружия. Я не взял…

– Врешь! – отрезал Арчеладзе. – В заднем кармане, в брюках…

Нигрей достал пистолет, подержал его на ладони.

– Эдуард Никанорович… Но как мне теперь? Я не могу после этого… мне мерзко…

– Сможешь!

– А честь офицера?..

– Посмотрите какие мы честолюбивые! – взвинтился полковник. – Ты где работаешь? Ты где служишь? В гусарах? Или в жандармах?.. Честь офицера!

Ему хотелось наорать на него, затопать ногами, дать по физиономии, как истеричной барышне, однако он вспомнил прошлую ночь, упаковку нитроглицерина и приступ головной боли, вызванный просто резким расширением сосудов. Молча налил себе стакан вина и выпил, будто воду. Нигрей положил пистолет на мраморную плиту возле каминного зева.

– Все равно мне не пережить…

– Ну иди утопись! Удавись!.. А может, яду дать?

– «Мочалку».

– Какие мы храбрые! – язвительно произнес полковник. – «Мочалка» была у тебя! Что же ты сплоховал? А теперь тут мне устраиваешь спектакль!.. Браво! – Он похлопал. – Я прослезился! Я в восторге от твоей решимости! Ты раскаивался блестяще! И время подобрал подходящее…

Нигрей вышел из света камина и как-то неслышно побрел к выходу. Полковник понял, что его нет в зале, лишь когда колыхнулся огонь от закрываемой двери. Капитолина съежилась, подобрала ноги и каким-то судорожным движением пыталась натянуть предательски ползшую вверх юбку. Арчеладзе налил шампанского в два хрустальных бокала, один поднес ей; утратившая символ женственности Капа напоминала испуганную, прижатую к полу птицу. Бокал дрожал в ее руке, шампанское плескалось на голые колени и вспенивалось, словно на раскаленной сковороде.

– Пью за женщин, – невыразительно проронил полковник и выпил.

Она с трудом, словно кипяток, осушила бокал и, положив его на пол, толкнула – хрусталь, покатившись, тонко зазвенел.

– Ждете, когда я покаюсь? – низким, незнакомым голосом спросила она. – Для этого взяли с собой… по грибы?.. Только не дождетесь.

– Зачем же так трагично? – Арчеладзе сел около нее на шкуру, дотянувшись, поднял пистолет Нигрея. – Мне нравится, когда вы шепчете. У вас приятный шепот… И взял я вас не для покаяния.

– Я понимаю, – вымолвила она. – Взяли для других целей… Придется немного подождать, товарищ полковник. Налейте мне водки! Целый бокал. Тогда я с вами пойду в спальню и сделаю все, что пожелаете. Но все равно не стану каяться.

– Идите отдыхать, Капитолина. – Он протянул ей пистолет. – Спросите у барышень, где ваша спальня. Идите! Спокойной ночи!

– А это… зачем? – спросила она, глядя на пистолет.

– Для самообороны от начальника, – невозмутимо сказал полковник. – Суд вас оправдает, если «пожарник» поможет…

Капитолина встала и стремительно вышла из зала. Арчеладзе несколько минут сидел, глядя в огонь остекленевшими глазами, затем принес на медвежью шкуру блюдо с остывшим жареным мясом, бутылку клюквенной настойки и большую глиняную кружку. Он выбрал кусок побольше, с косточкой, насадил его на конец кочерги и сунул его в огонь. Жир на огне затрещал. Приятный, желаемый запах слегка будоражил. Полковник вылил всю бутылку в кружку и в предвкушении стал ждать, когда обжарится, возьмется крепкой коркой мясо. Много ли человеку нужно? Совсем немного, чтобы почувствовать себя мужчиной. И провалитесь вы все со своими проблемами, муками совести и комплексами! Пусть каждый отвечает за себя и перед самим собой.