Страх

Стон высунул в окно автомат, бросив Пуме «Готовсь, мы уже в Каше». Справа по колонне открыли огонь, беспорядочно брызнув из пулеметов. БТРы десанта впереди газанули, полетев стремглав по проспекту, за ними сопели танки. Тигры наугад огрызнулись по окнам ближайших домов. Продолжали ломиться вперед, не обращая внимание на стрельбу то слева то справа. Нападавшие били не прицельно и не преследовали. Стон и его парни тоже молотили из автоматов по сторонам. На патроны они пока еще не жмутся, думал Пума, почти оглохнув в пропахшем порохом салоне, — хотя при такой тактике они могут и не знать толком свой расход боеприпасов.

Головные бронетранспортеры выскочили к Бургерной площади. Первый сразу вспыхнул ржавой свечой, словив ПТУР из покосившейся трехэтажной закусочной с треснувшей башней и разбитыми часами. Второй с разгону с лязгом и скрежетом влетел ему в зад. Остальные три резко свернули вправо в проходы между домами, пустили дымовые шашки, давая десантникам спешиться и занять позиции в первых этажах. Танк выкатился на площадь, спрятался за первыми двумя бронетранспортерами, жахнул по закусочной, спрятав ее с глаз в пыльном непроглядном облаке. Площадь густо резали трассеры со всех сторон, грохот встал сплошной без пауз. Обе стороны строчили со всех стволов не видя целей, не парясь делить сектора обстрела. Стон сказал своим на джипах отползать во дворы направо, нащупывать в проездах выход к Расколбасной. Сверху воздух заходил ходуном, деревья пригнулись к земле, как балерины — низко над домами, чуть не цепляя крыши, плыл вертолет тигров. Накидал куда-то «за площадь» НУРСов — там за закусочной часто забабахало и зазвенело. Опорожнив боекомплект, вертушка пошла на разворот, но вдруг зависла, пустив черный дым, а потом и алые языки пламени. Накренилась и боком, ломая лопастями забор, рухнула прямо перед машинами Пумы, наглухо закрыв проезд.

Стон махал своим разворачиваться, в тесноте мешали друг другу и со скрежетом толкали в бока. Со стороны Оторвы посыпались пули — пулеметы и автоматы, в окно перед мордой Пумы цокнул снайпер, тигры и львы бросились из машин, прячась у колес, в кустах и клумбах, соображая откуда огонь.

Бритые показались в окнах двухэтажной какой-то детской кафехи. Бандиты дали туда с подствольников, накрыли автоматами. Стон оставил пятерых воевать с кафешкой. С остальными пешком потащил Пуму во двор коттеджа. Прошли толпой на счастье пустой дом насквозь, проломив забор вышли на что-то пошире проулка — наверное, это и есть Расколбасная. Побежали двумя группками по обеим сторонам улочки ища глазами банк. Конечно, нет надежды узнать его по зеленой крыше и пафосному крыльцу. Но вот тот серый горелый каменный особняк в три этажа был похож. На грех тут оказалось «занято». С окна второго этажа самозабвенно, пипецки длинными очередями фигачил во все стороны бритый пулеметчик, рядом маячил в глубине комнаты автоматчик-помощник. По местному обычаю на крыше сто пудов трудился снайпер.

Пума попросил Стона и его парней не шуметь без нужды и оцепить дом снаружи. Со своими телохранителями залез в окно и пошел по лестнице. С такой стрельбой пулеметчик с помощником вряд ли что-то слышали вокруг себя. Зашли в просторный зал с погромленными столами и креслами. Львы враз положили обоих из пистолет-пулеметов с глушителями. Сам Пума по пожарной лесенке, зажав в зубах нож, поднялся на крышу. Снайпер азартно выцеливал что-то в дыму на площади и не отвлекался по сторонам. С десяти метров Пума точно всадил ему нож сзади в сердце. Услышал слева шорох — там подавившись куском хлеба и уронив фляжку пытался подняться из присяди и вскинуть автомат еще один бритый — сидел видно перекусывал пока… Пума броском долетел до него, вцепившись руками в глотку. Повалил и душил, глядя, как вылазят из орбит глаза, слыша, как за спиной елозят по рубероиду сапоги.

Оглядевшись для верности, что больше никого, слез вниз. Сказал Стону со своими идти занимать оборону на крыше. Львы тем временем, вынув из ранца тротиловые шашки, бегом спустились в подвал. Подорвали двери в хранилище, Схватив по ящику потащили кряхтя и охая к крыльцу. Управились в две ходки. Все шло удачно, как раз подали кареты. Парни, оставленные воевать с детской кафешкой, подавили бритых огнем и выдавили их к площади, пригнали все три джипа невредимыми к банку. Пума смотрел, как грузят золото в джипы, видел, как бинтует тигр раненого товарища. Тот сжимал зубы и не ныл, выворачивал голову — заценить, как кровавятся повязки на спине, вертел в руках простреленную куртку. Жестко и даже зло вцепился в автомат, когда товарищ хотел его взять себе вместе с сумкой раненого.