Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Ее гнев вызвало (помимо всего прочего) то, как бомбоубежища, пытаясь оборудовать места для ночлега в условиях ночных бомбардировок, норовили втиснуть в отведенное пространство как можно больше лежаков, сооружая трехэтажные койки. «Чем больше видишь эти трехъярусные койки, – писала Клементина, – тем хуже они кажутся. Конечно же, они слишком, слишком узки, а между тем лишние шесть дюймов означали бы разницу между ужасным неудобством и относительным удобством».

Кроме того, эти койки были слишком короткими. Ступни соприкасались со ступнями; ступни соприкасались с головами; головы соприкасались с головами. «При соприкосновении голов возникает огромная опасность распространения вшей», – отмечала она. Вши вообще представляли серьезную проблему. Конечно, их следовало ожидать («Война порождает вшей», – писала она). Но вши служат переносчиками тифа и окопной лихорадки, значит, теперь стоило ожидать вспышек этих болезней. «Если они [эти болезни] начнут распространяться, они наверняка охватят бедные лондонские слои, как лесной пожар, – отмечала она. – А если среди рабочих резко увеличится смертность, серьезно пострадают объемы военного производства».

По мнению Клементины, наихудшая особенность трехъярусных коек, оставлявшая далеко позади все прочие их недостатки, состояла в том, что вертикальное пространство между ярусами было весьма ограниченным. «Даже странно, почему люди там не умирают от нехватки воздуха, – писала она. – Там, где матери спят с детьми, условия наверняка почти невыносимые, поскольку ребенок вынужден спать не рядом с матерью, а прямо на ней, так как койка слишком узкая». Она опасалась, что заказано огромное количество новых трехэтажных коек, и спрашивала у Черчилля, нельзя ли приостановить выполнение этих заказов, пока конструкцию этих лежбищ не пересмотрят. Что же касается уже установленных, то решение, как ей представлялось, состояло в том, чтобы просто убрать средний ярус. Это принесет «удовлетворительный эффект», отмечала она, так как количество людей, ютящихся в худших убежищах, автоматически уменьшится на треть.

Но больше всего ее заботила санитария. Она ужаснулась, обнаружив, что в убежищах крайне мало туалетов и вообще санитарные условия в них совершенно чудовищны. Ее отчеты показывают не только готовность погрузиться в непривычные для нее сферы, но и прямо-таки диккенсовскую зоркость по части деталей. Латрины[768], писала она, «часто располагаются между койками и прикрыты куцыми брезентовыми занавесочками, которые не закрывают вход. Нижняя часть этих занавесок часто испачкана нечистотами. Латрины надо ставить в стороне от коек, и входы должны быть повернуты к стене, чтобы обеспечить хоть какую-то приватность». Худшие условия она обнаружила на Филпот-стрит, в Уайтчепелской синагоге, «где люди спали у самых латрин, напротив них, со ступнями, почти вторгающимися в область за брезентовыми занавесками, и все это – среди невыносимой вони».

Она рекомендовала удвоить или утроить количество латрин. «Это несложно сделать, – отмечала она, – потому что в основном это ведра». Она заметила, что их часто ставили на рыхлую землю, в которую впитывались – и в которой накапливались – нечистоты. Одно из решений, писала она, могло бы состоять в том, чтобы ставить их «на большие листы жести с подогнутыми вверх краями – как у подносов. Эти жестяные подносы можно мыть». Для детей надо устанавливать специальные латрины – с ведрами пониже, писала она: «Обычные ведра для них слишком высоки». Кроме того, она обнаружила, что этим ведрам уделяют слишком мало внимания: «Разумеется, ведра необходимо опорожнять до того, как они наполнятся, но мне говорили, что в некоторых местах это проделывается лишь раз в 24 часа – недостаточно часто».

Ее особенно ужаснуло, что латрины часто не освещены. «Царящая здесь темнота просто скрывает грязную обстановку – и, конечно, лишь поощряет ее».

От зимних дождей и холодов плохие условия еще больше ухудшались. При обходе убежищ она видела, как вода «капает сквозь крышу, просачивается сквозь стены и пол». Она передавала рассказы о том, как земляные полы превращались в слой грязи и как в убежищах накапливалось столько воды, что ее приходилось откачивать насосами.

Клементина выделила и еще одну проблему: большинство убежищ оказались не приспособлены для приготовления чая. «Минимальные требования здесь, – писала она, – это наличие электрической розетки и кипятильника».

Она сообщала Черчиллю: на ее взгляд, ужасающее состояние худших убежищ вызвано главным образом тем, что ответственность за них возложена на слишком большое количество ведомств, полномочия которых перекрываются, поэтому в результате не делается вообще ничего. «Единственный способ поправить положение – сделать так, чтобы одно ведомство отвечало за безопасность, здоровье и все остальное, – указывала она в краткой служебной записке, где обращалась к нему не «Уинстон», а «премьер-министр». – Распределение полномочий – вот что мешает улучшениям»[769].