Страх. Как бросить вызов своим фобиям и победить

Я подумала о том, что у моего страха был определенный характер, своего рода порочный круг. «Кто боится страдания, тот уже страдает от боязни», – писал Мишель де Монтень. Он был прав: я так много времени потратила на то, что боялась… того, что буду бояться. После каждого случая моего страха высоты, каждого приступа паники и полной беспомощности (хотя в целом в моей жизни они случались не так уж часто) возможность повторения этого в будущем казалась еще более зловещей. Страх вождения тоже повторялся по кругу: воспоминания о предыдущих авариях возникали в памяти, брали надо мной верх, заставляли бояться того, что прошлое повторится. А страх маминой смерти мощно подпитывался знанием ее собственного опыта утраты матери. Здесь была общая схема: я боялась, что прошлое повторится.

Иногда, размышляя о страхе и моем к нему отвращении и пытаясь разобраться в том, как все эти разные страхи связаны друг с другом, я видела ту маленькую девочку, которой когда-то была. Девочку, которая приходила из школы и рассказывала маме, что на спортивной площадке так и не пробежала в полную силу, потому что боялась потерять над собой контроль. Я задавала себе вопрос: «Какие из этих кажущихся совсем разными страхов на самом деле связаны с контролем – с потребностью держать под контролем зыбкую поверхность жизни?»

Утрата контроля лежала в основе всех моих проблем с вождением: я замирала от ужаса при воспоминании о том, как шины теряют сцепление с поверхностью дороги. Огромная доля приступов паники, вызванных страхом высоты, тоже была связана с мыслью о том, что я могу поскользнуться: что ноги не удержат меня на замерзшем ручье или на крутом склоне, что меня собьет с ног ветер, что я потеряю равновесие и перевалюсь через перила (как на куполе собора во Флоренции). Но жизнь или смерть мамы никогда и не была под моим контролем.

Я размышляла о своей решимости, о необъяснимом бегстве моей подруги от неизвестной опасности на той велосипедной дорожке, о тех случаях, когда сама начинала действовать. Я вспомнила о своем состоянии относительного безразличия в перевернувшемся внедорожнике, как в конечном итоге моя уверенность в том, что все будет хорошо, что я контролирую ситуацию, через несколько мгновений защитила сознание от травмы, нанесенной аварией. Готовность действовать – пусть даже иллюзия этой готовности – была, по-видимому, одним из возможных способов лечения страха.

Но даже иллюзорное чувство контроля доступно нам не всегда. Возможно, помимо контроля есть еще одна вещь, к которой нужно стремиться, – это принятие. Принятие того, что страх существует, хорошо это или плохо. Что иногда он даже может доставлять удовольствие. По-видимому, эти уроки должны были помочь мне жить дальше.

Теперь, через три года после того, как я вступила на путь противостояния своим страхам и попыток пересмотреть отношения с ними, наступило время подвести итоги: что мне удалось сделать?

Страх вождения, результат череды аварий, которые нанесли мне травму, полностью исчез. Я освободилась от груза этих ужасных воспоминаний и снова могу наслаждаться дальней дорогой. Страх утраты, маминой смерти, который годами меня преследовал и угрожал превратиться во всепоглощающий страх смерти других близких, уменьшился (по крайней мере, до какой-то степени) благодаря тому, что я теперь по-новому оцениваю собственную сопротивляемость. Да, в будущем меня еще ждет горе и печаль, но теперь я к этому больше готова. Ужас в этой области почти исчез.

Теперь о страхе высоты, в связи с которым вопрос оставался открытым значительно дольше. Подозреваю, что Мерел Киндт успешно избавила меня от этой фобии или, по крайней мере, от страха находиться в открытом пространстве, как это было на лестнице пожарной машины и на навесной переправе. Но я до сих пор не знаю, в какой степени это касается крутых открытых склонов или высокой мачты парусника. Думаю, что в таких ситуациях старый страх не совсем исчез.

Но, перебирая воспоминания в поиске самых страшных моментов, я кое-что осознала. Когда я восстанавливала хронологию событий, заново проигрывала ситуации в памяти, то обратила внимание, что самые серьезные приступы паники (за исключением случая на «Стандартном») произошли очень и очень давно. Кроме того, они случались очень редко, можно было даже что-то пропустить при попытке все перечислить. И все они (за исключением этого одного) случились до того, как я начала свою борьбу со страхом. И мне подумалось, что, возможно, я боялась возвращения того, что и так вряд ли вернулось бы.