Страх открывает двери

А Ройал, найдя два стакана пустыми, должно быть, решил, что я тоже лежу без сознания. А убивать меня пока что в его планы не входило. Теперь мне стало все понятно. Все, кроме одного, но самого главного: зачем и почему они убили Яблонски? Я не мог найти даже намека на разгадку… Кроме того, проверили ли они, на месте ли я и что со мной? Едва ли. Впрочем, я не поспорил бы по этому поводу даже на пару поношенных ботинок. Сидеть и думать об этом было бесполезно, а я сидел и думал около двух часов. За это время моя одежда высохла или почти высохла. Брюки, правда, были все в морщинках и складках, как ноги слона, но кто мог потребовать безупречной одежды от человека, который вынужден спать одетым? Я оделся, надев все, за исключением куртки и галстука, открыл окно и только собрался выбросить дубликаты ключей — от комнаты и от наручников — в те же кусты, что и все остальное, как вдруг услышал тихий стук в комнату Яблонски.

Я отпрянул на фут и замер. Полагаю, что в подобной ситуации мысль моя должна была бы лихорадочно заработать, но, если говорить правду, после всего пережитого этой ночью и после всех мучительных и тщательных размышлений мой мозг был не в состоянии не только работать, но даже шевелиться. Я просто замер. Жена Лота и то не могла бы быть более неподвижной, чем я. За целые десять секунд ни одна вразумительная мысль не пришла мне в голову. Только один импульс Овладел мной, один-единственный и неодолимый: бежать! Но бежать было некуда. Это наверняка Ройал, этот холодный и спокойный, несущий смерть человек с крошечным пистолетом в руке. Это наверняка Ройал, и он ждет под дверью. Он знал, что я уходил. Он заходил ко мне в комнату, увидел, что меня нет, и понял, что я заодно с Яблонским. Понял он и другое: я обязательно вернусь в этот дом — ведь я проник в него с такими трудностями и опасностями совсем не для того, чтобы удрать из него при первой возможности. Видимо, он решил, что я, уже вернулся, а может быть, даже видел, как я возвращался. Но тогда почему он так медлит? И на этот вопрос у меня был ответ он знал, что я ожидал увидеть здесь Яблонски. Но Яблонски я не нашел, и он, видимо, пришел к мнению, что я решил, будто Яблонски сделал какую-то вылазку, а поскольку я запер дверь на ключ, то он не может использовать свой и вынужден стучать… И вот Ройал стучит. Он рассчитал, что, прождав Яблонски два часа в тревоге и беспокойстве, я брошусь сразу открывать дверь на первый же стук, и тогда он всадит мне между глаз одну из своих пуль. Ибо если они знают, что я работал вместе с Яблонским, то они понимают и то, что я никогда не соглашусь проделать для них ту работу, которую они мне предложили, а следовательно, я им не буду нужен. Значит, мне предназначается пуля в лоб — так же как и Яблонски.

И перед взором моим предстал Яблонски, втиснутый в дешевый упаковочный ящик, — и мой страх исчез. Я понимал, что дело почти безнадежно, но я не стал бояться. И по-кошачьи пробрался в комнату Яблонски, схватил бутылку виски за горлышко, так же неслышно вернулся в свою комнату и тихонько вставил ключ в замок двери, ведущей в коридор. Ключ повернулся почти бесшумно, и в тот же момент я опять услышал стук — на этот раз немного более громкий и более настойчивый. Под этот стук я тихонько отворил дверь, поднял бутылку над головой, готовый нанести удар, и осторожно высунул голову в коридор.

Коридор освещался всего одной тусклой лампочкой, находящейся в другом конце, но и этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы увидеть, что фигура, стоящая у двери Яблонски, не была вооружена. И что это бьгл не Ройал… Это была Мэри Рутвен. Я опустил бутылку и неслышно скользнул обратно в комнату.

Через пять секунд я уже стоял перед дверью комнаты Яблонски и, имитируя хриплый голос последнего, спросил:

— Кто еще там?

— Откройте, пожалуйста! Это я, Мэри Рутвен. Откройте поскорее!

Я быстро впустил ее в комнату. Мне, так же как и ей, совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее в этом коридоре. Сам я стоял за дверью, когда она входила, а потом быстро закрыл за ней дверь еще до того, как она успела разглядеть меня в слабом свете ночника.

— Мистер Яблонски, — заговорила она быстро и настойчиво шепотом, — я должна была прийти… Просто должна… Думала, что никогда не избавлюсь от Гунтера, но он сейчас заснул и может проснуться каждую секунду.

— Только не спешите и не волнуйтесь, — также шепотом посоветовал я, чтобы было легче имитировать голос Яблонски. Но, даже несмотря на это, имитация была очень и очень плохой. — Зачем я вам понадобился?

— Потому что мне больше не к кому обратиться… Вы — не убийца и даже не мошенник… Мне все равно, что про вас говорят… Вы не такой… И вы не плохой человек… — А девушка, оказывается, была проницательной, и ее женский инстинкт, или чутье, или называйте это как хотите, позволили ей увидеть гораздо больше, чем увидели генерал и Вайланд. — Вы должны помочь мне… нам, просто должны! Мы попали в беду.

— Мы?