Страх звёзд

— Зачем? — отозвалась Фён. — Нас всё равно не подпустят к спасательному модулю!

Томаш молча подхватил её за плечо.

— Я сама могу, — отстранила его Фён и тут же повалилась на пол.

Их потянуло назад, в отключённые от электросети отсеки, как будто оставшийся в коридоре воздух стало засасывать в аэродинамическую трубу.

— Чёрт! — Томаш так сильно вцепился в леер, что разодрал ладонь. — Что с гравитацией?

Из отсека перед ними вылетел бакариец в обожжённой форме, испуганно вытаращился на них и вскинул длинный пистолет. Фён в ответ прицелилась в него из импульсника.

— Нет! — крикнул Томаш.

Бакариец неожиданно смутился — он несколько раз моргнул, не доверяя глазам, и его рука с пистолетом дрогнула. Он попятился, искоса поглядывая на пляшущие на стенах стрелки.

— Халадык, альфади!

Бакариец показал на что-то дулом пистолета.

Томаш оглянулся. Темнота подступила так близко, что достаточно было сделать шаг, чтобы провалиться в неё с головой.

— Вахар… — прошептал Томаш.

Из сумрака вышла знакомая фигура в длинном белом одеянии. Айша сказала что-то, но её заглушил вопль сирены. Импульсник в её руке испустил длинную струю огня. Томашу опалило щёку, за его спиной лопнула с громким хлопком обшивка стены.

— Сдохни, цурва такая!

Фён выстрелила в ответ, но её рука дрогнула, и импульсник ударил в потолок. Рассыпалась искрами лампа, и на Айшу упала чёрная тень. Высокая бакарийка покачнулась и медленно перевела прицел на Фён.

— Нет!

Томаш кинулся к Фён, и дикая боль тут же обожгла ему спину. Перед глазами всё мгновенно затянуло мраком. Он грохнулся на пол, как отключённый механизм.

Фён несколько раз выстрелила в Айшу. Руки у неё дрожали, и короткое дуло импульсника качалось из стороны в сторону.

Попала.

Айша вскрикнула, скорчилась от боли и рассыпалась в пыль.

— Томаш!

Очередной толчок выбил пол из-под ног, и яростная волна гравитации бросила их на стену.

— Томаш!

По полу заскользил слетевший со стены леер — как порванный страховочный фал.

Фён не соображала, что делает. Она попыталась поднять Томаша на ноги, но не смогла. Глаза у Томаша были открыты, губы двигались — но он не издавал ни звука.

— Томаш! Как же так? Я…

— Всё… — прохрипел Томаш. — Всё в порядке…

— О чём ты? У тебя…

Томаш со стоном поднял руку и схватил Фён за рукав.

— Иди… Там… Эвакуация…

— Нет! — Фён замотала головой. — Здесь должен быть медотсек! Мы тебя залатаем!

— Нет времени! Я знал, что Айша меня достанет. Она… обещала. Ты зажаришься здесь! Беги!

— Нет! — Фён задрожала. — Я тебя не брошу!

— Беги! Спасись! Вернись на Литию за… — Томаш попытался улыбнуться, — за нас обоих…

Вахар протянул к Томашу уродливые щупальца, и всё вокруг смело темнотой. Он уронил голову на грудь.

— Как же так… — прошептала Фён. — Этого не может быть!

Проскрежетал под потолком бесстрастный бакарийский голос, и половина ламп тут же отрубилась. Вспыхивали в полумраке голографические указатели, заманивая в ещё более глубокую темноту. Горячий воздух обжигал кожу.

— Проклятые уроды!

Лицо у Фён исказилось от ненависти. Она распрямилась, и ожившие гравы швырнули её в чернеющее жерло коридора. Тело Томаша сползло в темноту.

* * *

По пути Фён попалось несколько бакарийцев с красными, отслаивающимися от костей лицами, но они даже не посмотрели в её сторону. Все бежали куда-то, падали на стены, поднимались или оставались лежать, скорчившись от боли.

Фён понимала, что не успеет — если, конечно, ещё можно куда-то успеть, и трясущие указатели на стенах ведут к спасательным модулям, а не к кровоточащим пробоинам в корпусе. Ушибленная нога почти не сгибалась, и Фён хромала, лихорадочно цепляясь за трещащей леер. Дышать становилось всё сложнее — каждый вздох окатывал лёгкие огнём, в груди нарастала свинцовая боль.

Фён добралась до конца очередного коридора, повалилась на колени и закашлялась. Пот заливал лицо, кожа плавилась от жара.

— Я больше не могу… — прошептала она. — Прости, я больше не могу.

Мимо неё пробежала бакарийка в порванном комбинезоне, споткнулась, привалившись к стене, и вдруг истошно завопила, как раненое животное. Фён вздрогнула и подняла голову. На стене перед ней росла огромная чёрная трещина — обшивка лопалась с отвратительным треском, а рваные края загибались, как обгорелая кожа. Трещина стремительно увеличивалась в размерах и, расколов стену на две части, перекинулась на потолок. Свет замигал и погас — остались лишь тусклые красные люминофоры, которые собирали вокруг себя мрак. Взвыла запаздывающая сирена, и мощный реактивный поток потянул Фён в темноту, к образовавшейся пробоине.

Разгерметизация.

Фён выронила импульсник и повисла на леере — неимоверная тяга выкручивала ей руки.